Текст песни Антон Гуфи - Шествие сумасшествия

Шествие сумашествия - душевно-ревматическое оправдание,
Когда эта костяная коробочка не выдерживает - (этакое здание)...
Дикие визги, брызги, в дребезги - так отказывают тормоза,
В окнах здания гаснут огни, драма, занавес, застилает глаза...

Задохнуться раставив руки - но они не крылья и не выше...
А вот этот ветер, что бил чашки, а теперь неумело срывает мне крышу.
Раздаётся лишний звук: он задержался - звон битого стекла по стали,
Руки всё-таки не крылья, заживать не могли, не хотели, перестали.

Не к месту разбрелись осколки, разбрелись во тьме, они устали,
Листали все, что просто или сложно и письмами заблудились, опоздали, отстали.
Стоя на несколько ступеней ниже под нестираемой чернильной строкой
Зрителями овладела жажда, кричали на бис, сидя апплодируя, одной рукой.

Вкус иронии - нигде нет объявлений об открытых дверях - плохая примета для стен,
Сирены ревут тишиной, оглушая, оглушая тишиной, ничего не предлагая взамен...
Попытка не думать о том, что произойдет затем... чуть ближе - теперь -
Скурпулёзно, с улыбками слезными, сотворяется мнимая вроде бы дверь.

Смех, слёзы - остановите землю, остановите это, кто-нибудь или пожалуйста!
Первый белый халат - неловко произносит: Попробую, жалуйтесь...
Он врач? Санитар? Такой же сумашедший в белой простыне? - Сойдёт...
Он в удручающем белом, белом халате или простыне, в моей голове - не врет?

Из-за медицинского бессилия, кто-то пытался собрать консилиум: Шепчут "Неизлечимо",
А в носу всё тот же аромат чая и кофе, пропакшая насквозь рука сигаретным дымом.
Те, в белых халатах, как раньше, разводят руками. Разведите мне заодно кофе молоком и корицей,
Добавлю немного ночей в него, опять попытка им напиться, чтобы ничего не смело сниться...

Мертвая хватка сжала горло, мертвая хватка - так могла заявить о себе усталость,
Не хватает несколько историй, чтобы вспомнить начало, хотя бы самую малость...
Но пропал звук, словно немое кино и уже без выдоха, уже даже без вдоха.
Напившись в хлам, чем-то крепким, наверное тоской, проговорился, что всё очень плохо.

Настигнута ручка, достигнута точка, бесцветная точка абсолютного невозврата,
Ручка в ручку, но не хочет составить автобиографию без крика и мата...
Поиск направления на полях, ведь не найдено ничего и далеко за пустыми полями,
Искали с патологическими ошибками словами, которые в иной раз проклинали...

А из всего меня, из всего, что осталось мной, лишь шрамы ведут себя спокойно,
Может намекая на то, что я бледнее обычно - так обычно выглядит живой покойник.
Может им всё-таки видней - они насильно на одном и том же месте уже который год,
Но не казалось всё наоборот, я с нечаяной скромностью съел фантазий несъедобный плод.

Посмотрел на ладонь, а она белее снега, в попытке за что-то ухватиться...
Несправедливая пытка, все изначально обреченно на достойно провалиться...
Вложить в неё что-нибудь живое и разрешить замёрзнуть, разрешить не поздно,
А заключительные аккорды советуют переставить во всех созвездиях звёзды...

Но я оставляю все как есть, оставляю и уверено иду по льду босиком,
По нависшим бледно-серым потолком, мне хуже, с этим я уже знаком...

Шевствие сумашествия - про...проишествие, но сирены будут упорно молчать,
А мне все так же остается брести, пить что-то, и до последней главы дочитать...

The procession of madness is a mental-rheumatic excuse,
When this bone box doesn’t stand - (a sort of building) ...
Wild squeals, splashes, rattles - so the brakes fail
The lights go out in the windows of the building, drama, curtain, blinds the eyes ...

Choke with arms outstretched - but they are not wings and not higher ...
But this wind that beat the cups, and now clumsily tears off my roof.
An extra sound is heard: it lingered - the clink of broken glass on steel,
Hands still are not wings, they could not heal, did not want to, stopped.

Out of place fragments scattered, scattered in the dark, they are tired,
They leafed through everything that was simple or difficult and got lost in letters, were late, lagged behind.
Standing a few steps below an indelible ink line
Thirst took possession of the audience, shouted for an encore, sitting applauding, with one hand.

A taste of irony - there are no announcements about open doors anywhere - a bad sign for walls,
Sirens roar in silence, stunning, stunning silence, offering nothing in return ...
Trying not to think about what happens next ... a little closer - now -
Meticulously, with tearful smiles, an imaginary door seems to be created.

Laughter, tears - stop the earth, stop it, someone or please!
The first white coat - awkwardly says: I'll try, complain ...
He is a doctor? The orderly? The same madman in a white sheet? - Come down ...
Is he in a depressing white, white coat or sheet, in my head - he’s not lying?

Due to medical impotence, someone tried to put together a council: they whisper "incurably",
And in the nose there is the same aroma of tea and coffee, a hand soaked through with cigarette smoke.
Those in white coats, as before, shrug. Make me coffee with milk and cinnamon
I will add a few nights to it, again an attempt to get them drunk so that nothing could be dreamed of ...

A stranglehold constricted the throat, a stranglehold — so fatigue could manifest itself,
A few stories are not enough to remember the beginning, even a little ...
But the sound disappeared, like a silent movie and already without exhaling, already even without inhaling.
Having drunk in the trash, something strong, probably longing, let slip that everything is very bad.

A handle is reached, a point is reached, a colorless point of absolute no return,
Pen in pen, but doesn’t want to write an autobiography without screaming and mate ...
Search for directions in the fields, because nothing was found and far beyond the empty fields,
They searched with pathological errors for words that sometimes cursed ...

And of all of me, of all that remains of me, only the scars behave calmly,
Maybe hinting that I'm usually paler - this is what a living dead person usually looks like.
Maybe they still know better - they have been forcibly in the same place for already a year,
But it didn’t seem the other way around, with inadvertent modesty I ate fantasies of an inedible fruit.

He looked at the palm of his hand, and she was whiter than snow, in an attempt to grab hold of something ...
Unjust torture, everything is initially doomed to fail worthily ...
Put something alive in it and allow it to freeze, allow it not too late,
And the final chords are advised to rearrange the stars in all constellations ...

But I leave everything as it is, leave and confidently walk barefoot across the ice,
On the overhanging pale gray ceiling, I feel worse, I'm already familiar with this ...

The procession of madness is about ... an incident, but the sirens will stubbornly remain silent,
But I still have to wander, drink something, and read up to the last chapter ...