Ты повесился спросонься, я осыпался за чаем,
В этом доме нету чисел, только кошки вальс танцуют.
Восемь стопок валидола, стол усыпанный свечами.
Это бабки постарались, вспоминая что-то в суе.
У часов отпали гири. Детвора по полкам шарит.
Только нет на них поделок, самолётиков и гаек.
Зеркала который вторник наблюдают за мышами.
Мыши весело топочут. И куда-то убегают.
Кто в халате ходит молча, с папиросой под усами,
Кто почёсывает ухо, кто моргает раз в минуту.
Кто-то стих читает детский, придыхая: колоссально.
И шипит на галстук в рябчик, извазюканный мазутом.
Дескать всё у них как надо – самовар исходит паром.
У детей родятся внуки, а у внуков будет астма.
И осталось им гордиться только грязным самоваром.
Самодельным липким мылом вызывающим мой насморк.
You hang out straight, I silent for tea,
In this house there is no numbers, only the cats are dancing.
Eight validol stacks, table covered with candles.
These grandmas tried, remembering something in Suge.
Hyrie disappeared at the clock. Devora on the shear shelves.
Only there are no crafts, airplanes and nuts.
Mirrors which Tuesday is watching mice.
Mice are fun fuse. And somewhere run away.
Who in a robe walks silently, with a cigarette under the mustache,
Who worship the ear who blinks once per minute.
Someone reads children's verse, having treated: colossal.
And hits a tie into a ripper, squeezed by fuel oil.
They say everything as it should - samovar comes steam.
The children will have grandchildren, and the grandchildren will have asthma.
And they remain proud of only a dirty samovar.
Homemade sticky soap causing my runny nose.
