Есть в напевах твоих сокровенных
Роковая о гибели весть.
Есть проклятье заветов священных,
Поругание счастья есть.
И такая влекущая сила,
Что готов я твердить за молвой,
Будто ангелов ты низводила,
Соблазняя своей красотой...
И когда ты смеешься над верой,
Над тобой загорается вдруг
Тот неяркий, пурпурово-серый
И когда-то мной виденный круг.
Зла, добра ли?—Ты вся—не отсюда.
Мудрено про тебя говорят:
Для иных ты — и Муза, и чудо.
Для меня ты — мученье и ад.
Я не знаю, зачем на рассвете,
В час, когда уже не было сил,
Не погиб я, но лик твой заметил
И твоих утешений просил?
Я хотел, чтоб мы были врагами,
Так за что ж подарила мне ты
Луг с цветами и твердь со звездами
Всё проклятье своей красоты?
И коварнее северной ночи,
И хмельней золотого аи,
И любови цыганской короче
Были страшные ласки твои...
И была роковая отрада
В попираньи заветных святынь,
И безумная сердцу услада -
Эта горькая страсть, как полынь!
29 декабря 1912
Is in your innermost tunes
Fatal news of the death.
There is a curse of sacred covenants,
There is an abuse of happiness.
And such an enticing force
What am I ready to repeat behind the rumor,
As if you brought angels down
Seducing with her beauty ...
And when you laugh at faith
Suddenly lights up above you
That dim, purple-gray
And once I saw a circle.
Evil, is it good? —You are all — not from here.
They say wisely about you:
For some, you are both a Muse and a miracle.
For me you are torture and hell.
I don't know why at dawn,
At the hour when there was no more strength,
I have not perished, but I have noticed your face
And asked for your consolations?
I wanted us to be enemies
So why did you give me
A meadow with flowers and a firmament with stars
All the curse of your beauty?
And more insidious than the northern night,
And get drunker than golden ai,
And gypsy love is shorter
Your terrible caresses were ...
And there was a fatal joy
In trampling on cherished shrines,
And delight insane to the heart -
This bitter passion is like wormwood!
December 29, 1912
