Тёплый вечер входил в тишину Комарова,
И не ново нам было встречать его врозь.
Я тебе постелил мягкий лапник еловый
И земли бросил тёплую горсть.
И земли бросил тёплую горсть.
Будут сосны шуметь, ветер дунет с залива,
Где ты белой стрелой белых чаек гонял.
И я помню твой смех - он всегда был счастливым,
Ведь ни в чём ты отказа не знал.
Беспокойный встревожит сон -
Не всегда безмятежна жизнь.
Я проснусь - ты в моё лицо
Тёплым носом своим уткнись.
Как сбежать мне от дикой, негаснущей боли
И куда, если в круге мирском - пустота?
Боже, как я любил, возвращаясь с гастролей,
Встретить белый пропеллер хвоста.
Но ты однажды мне рассказал,
Что наступит чудесный миг,
И разбудит мои глаза
Твой шершавый лизун-язык.
Знает Бог лишь один, как мы весело жили,
Целовались и дрались в высокой траве.
Я мечтал, чтоб ты спел у меня на могиле,
А так вышло, я взвыл на твоей.
Warm evening was a quiet Komarova,
And is not new, we were to meet him apart.
I'll come with soft spruce branches spruce
And the land threw a handful of warm.
And the land threw a handful of warm.
There are pine trees rustle, the wind will blow from the Gulf,
Where are you white arrow white gulls chasing.
And I remember your laughter - he was always happy,
After all, not what you did not know failure.
Restless sleep will alarm -
It is not always serene life.
I wake up - you're in my face
Warm your nose utknis.
How do I escape from the wild, the pain always lit.
And where, if the disk mundane - a void?
God, how I loved coming back from a tour,
Meet the white propeller tail.
But you once told me,
What a wonderful moment will come,
And woke my eyes
Your rough-Lizun language.
God knows only one way we lived fun,
Kissing and fighting in the tall grass.
I wanted you to sing on my grave,
And it happened, I yelled at yours.
