Текст песни А. С. Пушкин - Тазит

ТАЗИТ

Не для бесед и ликований,
Не для кровавых совещаний,
Не для расспросов кунака,
Не для разбойничей потехи
Так рано съехались адехи
На двор Гасуба старика.
В нежданной встрече сын Гасуба
Рукой завистника убит
Вблизи развалин Татартуба.
В родимой сакле он лежит.
Обряд творится погребальный.
Звучит уныло песнь муллы.
В арбу впряженные волы
Стоят пред саклею печальной.
Двор полон тесною толпой.
Подъемлют гости скорбный вой
И с плачем бьют нагрудны брони,
И, внемля шум небоевой,
Мятутся спутанные кони.
Все ждут. Из сакли наконец
Выходит между жен отец.
Два узденя за ним выносят
На бурке хладный труп. Толпу
По сторонам раздаться просят.
Слагают тело на арбу
И с ним кладут снаряд воинский:
Неразряженную пищаль,

Колчан и лук, кинжал грузинский
И шашки крестовую сталь,
Чтобы крепка была могила,
Где храбрый ляжет почивать,
Чтоб мог на зов он Азраила
Исправным воином восстать.

В дорогу шествие готово,
И тронулась арба. За ней
Адехи следуют сурово,
Смиряя молча пыл коней...
Уж потухал закат огнистый,
Златя нагорные скалы,
Когда долины каменистой
Достигли тихие волы.
В долине той враждою жадной
Сражен наездник молодой,
Там ныне тень могилы хладной
Воспримет труп его немой...

Уж труп землею взят. Могила
Завалена. Толпа вокруг
Мольбы последние творила.
Из-за горы явились вдруг
Старик седой и отрок стройный.
Дают дорогу пришлецу —
И скорбному старик отцу
Так молвил, важный и спокойный:
«Прошло тому тринадцать лет,
Как ты, в аул чужой пришед,
Вручил мне слабого младенца,
Чтоб воспитаньем из него
Я сделал храброго чеченца.
Сегодня сына одного
Ты преждевременно хоронишь.
Гасуб, покорен будь судьбе.
Другого я привел тебе.
Вот он. Ты голову преклонишь
К его могучему плечу.
Твою потерю им заменишь —
Труды мои ты сам оценишь,
Хвалиться ими не хочу».

Умолкнул. Смотрит торопливо
Гасуб на отрока. Тазит,
Главу потупя молчаливо,
Ему недвижим предстоит.
И в горе им Гасуб любуясь,
Влеченью сердца повинуясь,
Объемлет ласково его.
Потом наставника ласкает,
Благодарит и приглашает
Под кровлю дома своего.
Три дня, три ночи с кунаками
Его он хочет угощать
И после честно провожать
С благословеньем и дарами.
Ему ж, отец печальный мнит,
Обязан благом я бесценным:
Слугой и другом неизменным,
Могучим мстителем обид.

*

Проходят дни. Печаль заснула
В душе Гасуба. Но Тазит
Всё дикость прежнюю хранит.
Среди родимого аула
Он как чужой; он целый день
В горах один; молчит и бродит.
Так в сакле кормленный олень
Всё в лес глядит; всё в глушь уходит.
Он любит — по крутым скалам
Скользить, ползти тропой кремнистой,
Внимая буре голосистой
И в бездне воющим волнам.
Он иногда до поздней ночи
Сидит, печален, над горой,
Недвижно в даль уставя очи,
Опершись на руку главой.

Какие мысли в нем проходят?
Чего желает он тогда?
Из мира дольнего куда
Младые сны его уводят?..
Как знать? Незрима глубь сердец.
В мечтаньях отрок своеволен,
Как ветер в небе...
Но отец
Уже Тазитом недоволен.
«Где ж, — мыслит он, — в нем плод наук,
Отважность, хитрость и проворство,
Лукавый ум и сила рук?
В нем только лень и непокорство.
Иль сына взор мой не проник,
Иль обманул меня старик».

*

Тазит из табуна выводит
Коня, любимца своего.
Два дни в ауле нет его,
На третий он домой приходит.

Отец:

Где был ты, сын?
Сын:

В ущелье скал,
Где прорван каменистый берег,
И путь открыт на Дариял.
Отец:

Что делал там?
Сын:

Я слушал Терек.
Отец:

А не видал ли ты грузин
Иль русских?
Сын:

Видел я, с товаром
Тифлисский ехал армянин.
Отец:

Он был со стражей?
Сын:

Нет, один.
Отец:

Зачем нечаянным ударом
Не вздумал ты сразить его
И не прыгнул к нему с утеса? —
Потупил очи сын ч

Tazit

Not for conversations and decisions,
Not for bloody meetings
Not for questioning kunak,
Not for robber fun
So early came the hell
On the courtyard of Hasuba Old Man.
In an unexpected meeting, the son of Hasuba
Hand of envious killed
Near the collapse of the TatarTube.
In Sakle's Ramova, he lies.
The rite is funeral.
Sounds of the song Mullah sadly.
In the arba priviless
Pred saclay sad.
The courtyard is full of cramped crowd.
Spinning the guests of the mournful howl
And with crying beaten breastfing armor,
And, the noise of the Neboan,
Connected confused horses.
Everyone is waiting. From Sakley Finally
Comes out between Wives Father.
Two buses for him
On the turbuleous corpse. Crowd
On the sides, they ask for.
Fit body on the arma
And the Military projectile is put with him:
Unspecified food

Krzchan and Bow, Dagger Georgian
And checkers crusad steel,
To strong the grave,
Where the brave will fall to rest
So that he can be azraul
Good warrior to rebel.

On the road procession is ready,
And the Arba tried. For her
Adey follow the harsh
Smyshaya silently dust horses ...
I walked the sunset
Maltenia Nagorn Rocks,
When the valleys are rocky
Reached quiet oxen.
In the valley of that hosting greedy
Fucked rider young
There is now the shadow of the grave of child
Perceiving the corpse of his dumb ...

Already the corpse of the earth is taken. Mogila
Reduced. Crowd around
Molbi last worked.
Because of the mountains appeared suddenly
The old man is gray and the tarts are slender.
Give the cat's way -
And sorrowful old father
So pierced, important and calm:
"It took that thirteen years,
Like you, in Aul someone else
I handed me a weak baby,
To raise from it
I made a brave Chechen.
Today is the son of one
You prematurely bury.
Hasuba, conquer if fate.
I led another.
Here it is. You won your head
To his mighty shoulder.
I will replace your loss -
Whether you will rate my work,
I do not want to boast. "

Clenched. Looking hurried
Hasuba on the hotel. Tasit
Chapter sweating silently
His property has to.
And in the mountains of them Hasuba admiring
Warning heart obeying
The volume is affordable.
Then the mentor caresses,
Thanks and invites
Under the roof of your house.
Three days, three nights with kunakami
He wants to treat him
And after honestly
With blessing and gifts.
He, Father Sad MNIT,
I owe a blessing priceless:
Servant and other unchanged
Mighty avenger offender.

*

Take days. Sadness fell asleep
In the soul of Hasuba. But Tazit
All wildness is still kept.
Among the Ramiya Aula
He is like someone else; He is a day
In the mountains one; Silent and wanders.
So in sacla feeding deer
Everything in the forest looks; Everything in the wilderness leaves.
He loves - on steep rocks
Slide, crawl the squire path,
Attently, the bore is naked
And in the abyss of wrestlers.
He sometimes until late night
Sits, sad, above the mountain,
Real estate in the distance
Take the head of the head.

What thoughts are in it?
What does he want then?
From the world of Dolly where
Young dreams lead him? ..
How to know? Invisible deep hearts.
In dreams, the father-laptops are
Like the wind in the sky ...
But father
Already the tip is dissatisfied.
"Where in," he thinks, - in it the fruit of science,
Appeal, trick and agility,
Cute mind and strength hands?
It is only laziness and recreativity.
Ile Son's eyes not penetrated
Ile deceived me an old man. "

*

Tasit from herd displays
Horse, your favorite.
Two days in Aul there is no it
On the third he comes home.

Father:

Where was you, son?
A son:

In the gorge of rocks
Where is the rocky shore,
And the path is open to Daryal.
Father:

What did it do there?
A son:

I listened to Terek.
Father:

And did you see the Georgian
Ile Russian?
A son:

I saw, with a commodity
Tiflis was driving Armenian.
Father:

He was custody?
A son:

No one.
Father:

Why inadvertent blows
Didn't think you fight it
And did not jumped to him from the Rock? -
Potted the eyes of the son h