Текст песни А.А. Вознесенский - Васильки Шагала

Лик ваш серебряный, как алебарда.
Жесты легки.
В вашей гостинице аляповатой
в банке спрессованы васильки.

Милый, вот что вы действительно любите!
С Витебска ими раним и любим.
Дикорастущие сорные тюбики
с дьявольски
выдавленным
голубым!

Сирый цветок из породы репейников,
но его синий не знает соперников.
Марка Шагала, загадка Шагала —
рупь у Савеловского вокзала!

Это росло у Бориса и Глеба,
в хохоте нэпа и чебурек.
Во поле хлеба — чуточку неба.
Небом единым жив человек.

Их витражей голубые зазубрины —
с чисто готической тягою вверх.
Поле любимо, но небо возлюблено.
Небом единым жив человек.

В небе коровы парят и ундины.
Зонтик раскройте, идя на проспект.
Родины разны, но небо едино.
Небом единым жив человек.

Как занесло васильковое семя
на Елисейские, на поля?
Как заплетали венок Вы на темя
Гранд Опера, Гранд Опера!

В век ширпотреба нет его, неба.
Доля художников хуже калек.
Давать им сребреники нелепо —
небом единым жив человек.

Ваши холсты из фашистского бреда
от изуверов свершали побег.
Свернуто в трубку запретное небо,
но только небом жив человек.

Не протрубили трубы господни
над катастрофою мировой —
в трубочку свернутые полотна
воют архангельскою трубой!

Кто целовал твое поле, Россия,
пока не выступят васильки?
Твои сорняки всемирно красивы,
хоть экспортируй их, сорняки.

С поезда выйдешь — как окликают!
По полю дрожь.
Поле пришпорено васильками,
как ни уходишь — все не уйдешь...

Выйдешь ли вечером — будто захварываешь,
во поле углические зрачки.
Ах, Марк Захарович, Марк Захарович,
все васильки, все васильки...

Не Иегова, не Иисусе,
ах, Марк Захарович, нарисуйте
непобедимо синий завет —
Небом Единым Жив Человек.

Your face is silver, like a halberd.
The gestures are easy.
In your hotel lurid
cornflowers are pressed in a jar.

Honey, this is what you really love!
From Vitebsk we are hurt and loved.
Wild Weed Tubes
devilishly
squeezed out
blue!

A gray burdock flower,
but his blue knows no rivals.
Marc Chagall, the riddle of Chagall -
a ruble at the Savelovsky station!

It grew with Boris and Gleb,
Laughing NEP and Cheburek.
In the field of bread - a little bit of the sky.
Man lives by heaven alone.

Their stained glass windows are blue notches -
with a purely gothic thrust upward.
The field is loved, but the sky is loved.
Man lives by heaven alone.

In the sky, cows soar and undines.
Open your umbrella, going to the avenue.
Homelands are different, but the sky is one.
Man lives by heaven alone.

How the cornflower seed was brought
to the Champs-Elysees, to the fields?
How did you braid a wreath on the crown
Grand Opera, Grand Opera!

In the age of consumer goods there is no sky.
The share of artists is worse than cripples.
Giving them pieces of silver is ridiculous -
man lives by the sky alone.

Your canvases from fascist delirium
they escaped from the fanatics.
The forbidden sky is rolled up into a tube,
but only by heaven does man live.

The trumpets of the Lord were not sounded
over a world catastrophe -
rolled canvases
howling the trumpet of the Arkhangelsk!

Who kissed your field, Russia,
until the cornflowers come out?
Your weeds are beautiful worldwide
even export them, weeds.

You get off the train - how they call!
Trembling across the field.
The field is sprinkled with cornflowers
no matter how you leave, you won't leave ...

Will you go out in the evening - as if you're getting sick,
coal pupils in the field.
Ah, Mark Zakharovich, Mark Zakharovich,
all the cornflowers, all the cornflowers ...

Not Jehovah, not Jesus,
ah, Mark Zakharovich, draw
invincible blue testament -
By One Heaven Man Lives.