Догорая дотла,
Как ахейская шапка на воре,
Тает в небе луна,
И на берег бросается море,
Где сидит человек,
Отирая соленую влагу.
Он когда-то спешил,
Он вернуться мечтал на Итаку.
Но куда торопиться теперь,
Если те, кто и помнил, забыли?
Двадцать лет -- это срок,
Что длиннее и глубже могилы.
Для чего возвращаться туда,
Где у всех помутится от страха?
Невозможно вернуться в свой дом
Неоднажды оплаканный тенью из мрака.
Потому-то никак Одиссей
И не может покинуть застолья.
И своей упивается горькой,
Своей неотступною болью.
Вот три тысячи лет
Собираемся мы на пиру у Киноя.
И опять, и опять на устах у певца
Рассыпается Троя.
Все окончилось так,
Как о том насквозила Сивилла.
И сбылось, что обещано было
Гекубе, ему и Ахиллу.
Почему так случилось,
И кому эту тайну открою?
Ведь никто, ведь никто не хотел
Тогда плыть в эту Трою.
Ну, подумай, кому столько лет
Было нужно бросаться на стены?
Неужели им дел не хватало
Без этой ничейной Елены?
Для чего ж родилась
Эта глупая злая затея?
Разве только, чтоб будущим римлянам
Род получить от Энея?
Да, конечно, в преданьях одно,
А на деле бывает иначе.
И кончаются битвы и встречи
Не пиром, а плачем.
И хоть медом с вином
Заливают нам уши сирены,
Но у всех на губах
Остается лишь привкус железа и пены.
Так по свету идем,
Под плащом согревая тревогу,
Только нам не звезда,
А смола освещает дорогу.
И по суше-по морю
Снуют деревянные волки,
И торчат из воды
Наших странствий немые осколки.
Вот сидит Одиссей,
Свое место заняв у огня.
Вспоминает, как пахло
В паху деревянном коня,
Как трещали троянские шлемы
От каждого взмаха,
И как страшно кричала
И билась в покоях своих Андромаха.
А потом он на берег идет,
И скитаньем, и вымыслом полный,
И торопит начать,
И гонит огромные волны,
И по лунной дороге
Навстречу Эгейскому мраку
Опускает лицо,
И плывет на Итаку.
И хотя, и хотя на мизинец
Ему не оставлено веры,
Он глядит тяжело, как за мысом
Вдали исчезают триеры.
Для чего он старался,
Бессмертных противился воле?
И глаза его тускло мерцают в ночи
И сливаются с морем...
Burning to the ground
Like an Achaean hat on a thief
The moon is melting in the sky
And the sea rushes ashore
Where is the man sitting
Wiping off salt water.
He used to be in a hurry
He dreamed of returning to Ithaca.
But where to rush now,
If those who remembered forgot?
Twenty years is a term
Which is longer and deeper than the grave.
Why go back there,
Where is everyone clouded with fear?
Unable to return to your home
Once mourned by a shadow from the darkness.
Because somehow Odysseus
And he can’t leave the feast.
And revels in his bitter
With his relentless pain.
That's three thousand years old
We are going to a feast at Kinoia.
And again, and again on the lips of the singer
Troy crumbles.
It ended like this
How about that through Sibyl.
And it came true that it was promised
Hekube, him and Achilles.
Why did it happen so,
And to whom will I reveal this secret?
After all, nobody, because nobody wanted
Then sail to this Troy.
Well, think who is so old
Was it necessary to rush to the walls?
Really they did not have enough
Without this no-one Elena?
Why was born
Is this stupid evil idea?
Unless to future Romans
Rod get from Aeneas?
Yes, of course, in the legends one thing,
But in reality it happens differently.
And battles and meetings end
Not a feast, but a cry.
And even with honey and wine
They fill us with siren ears
But on everyone's lips
All that remains is the smack of iron and foam.
So go around the world
Under the cloak warming the alarm
Only we are not a star
And tar illuminates the road.
And by land, by sea
Wood wolves scurry about
And stick out of the water
Our wanderings are dumb fragments.
Here sits Odysseus,
Having taken his place by the fire.
Remembers how it smelled
In the groin of a wooden horse
How Trojan helmets cracked
From every stroke
And how scared she screamed
And fought in the chambers of his Andromache.
And then he goes ashore,
And wandering, and complete fiction,
And in a hurry to start,
And drives huge waves
And on the moonlit road
Towards the Aegean Gloom
Lowers face
And floats on Ithaca.
And though, and though on the little finger
He has no faith left
He looks hard, like behind a cape
In the distance, the triremes disappear.
Why did he try
Immortals resisted the will?
And his eyes flicker dimly in the night
And merge with the sea ...
