фиолетовым бархатом штор драпированный зал
голос сладостной виолончели от страсти устал
и болезненно длинные пальцы подносят бокал
к осененным изящно порочной усмешкой устам
ароматом упадка пронизаны линии рук
теребящих нервозно в петлице увядший нарцисс
угловатостью жест грациозен, фатальностью звук
по мистической лестнице музыки тянущий вниз
призрак статуи с татуировкой на бледном плече
влажный блеск в отуманенных травами Ганга глазах
опьянев, истерически взвизгнула виолончель
и с лепнины карниза спорхнул наркотический страх
вместо музыки вопль "Горим!"
роковым раскатом в умах нетрезвых
Вечный город, великий Рим
галлюциногенно пространство взрезал
пурпур тоги залит вином
и морщины разврата на юной коже
толпы варваров за окном
но не встанут с пиршественного ложа
в их бездонно пустых глазах
отблеск пламени пляшет веселым бликом
в их певучих голосах
равнодушие к жаждущим крови крикам
смертью под лепестками роз
завершится их великолепный вечер
странной статике томных поз
погибая, Рим не противоречит
в фиолетовом мареве лет проступающий зал
голос сладостной виолончели охрип и пропал
и костлявые хрупкие пальцы прижали бокал
к осененным вселенской улыбкой бесплотным устам
purple velvet curtains draped hall
the voice of a sweet cello is tired of passion
and painfully long fingers raise a glass
to lips shaded with gracefully vicious grin
the scent of decay permeated the lines of the hands
fiddling nervously in his buttonhole withered daffodil
angular gesture graceful, fatal sound
down the mystical ladder of music
ghost statue with pale shoulder tattoo
wet glitter in herbaceous Ganges eyes
drunk, the cello screamed hysterically
and from the molding of the cornice a drug fear sprang up
instead of music, the cry "We are on fire!"
fatal rumble in the minds of the drunk
Eternal city, great Rome
hallucinogenic space cut open
purple togi drenched in wine
and wrinkles of debauchery on young skin
crowds of barbarians outside the window
but will not rise from the banquet bed
in their bottomlessly empty eyes
the reflection of the flame dances with a cheerful glare
in their melodious voices
indifference to bloodthirsty screams
death under rose petals
their magnificent evening will end
strange statics of languid poses
dying Rome does not contradict
in the purple haze of years emerging hall
the voice of a sweet cello hoarse and disappeared
and bony fragile fingers pressed the glass
to ethereal lips shaded with a universal smile
