Вот полночь близится, а Гитлера все нет.
Кровавый сумрак опустился на рейхстаг.
Вспотел от жадности и греет пистолет
Свинцовой тяжестью ладони Евы Браун.
Чу! Наконец-то коридор шепнул шаги.
Вошел он в спальную, в тебя уставив взгляд.
Тебе на голову, пытаясь удушить,
Надел пиджак, а в зубы тычет яд.
Сняла решительно наброшенный пиджак.
Все остальное - дело нескольких секунд.
Сказала: \"Гитлер, ты мне муж, но ты мне враг.
Ты нехороший, и теперь тебе капут!
Да, слишком долго я бросала на весы
Любовь постылую и свой моральный долг.\"
Рукой дрожащею прицелилась в усы
И из последних сил нажала на курок.
С такого расстояния трудно не попасть.
Его размазало по стенке, будто клей.
А песня девичья слезами пролилась:
\"Ауфидерзейн, майн либер, ауфидерзейн!\"
Ауфидерзейн.
Midnight is approaching, but Hitler is still gone.
Bloody dusk descended on the Reichstag.
Sweaty from greed and warms the gun
Lead-heavy palm of Eva Brown.
Chew! Finally the corridor whispered steps.
He went into the bedroom, staring at you.
Trying to strangle your head
He put on his jacket and poison poked in his teeth.
She took off her decidedly thrown jacket.
Everything else is a matter of seconds.
Said: \ "Hitler, you are my husband, but you are my enemy.
You are not good, and now you are being fucked!
Yes, for too long I threw on the scales
Love hateful and moral duty. \ "
With a trembling hand, she aimed her mustache
And from the last forces pulled the trigger.
From this distance it’s hard not to get there.
He was smeared on the wall, like glue.
And the girl’s song shed tears:
\ "Aufiderzein, Mine Liber, Aufiderzein! \"
Aufiderzein.
