Текст песни Александр Башлачев - Верка, Надька и Любка

Когда дважды два было только четыре,
Я жил в небольшой коммунальной квартире.
Работал с горшком, и ночник мне светил
Hо я был дураком и за свет не платил.

Я грыз те же книжки с чайком вместо сушки,
Мечтал застрелиться при всех из Царь-пушки,
Ломал свою голову в виде подушки.
Эх, вершки-корешки! От горшка до макушки
Обычный крестовый дурак.
- Твой ход, - из болот зазывали лягушки.
Я пятился задом, как рак.

Я пил проявитель, я пил закрепитель,
Квартиру с утра превращал в вытрезвитель,
Hо не утонул ни в стакане, ни в кубке.
Как шило в мешке - два смешка, три насмешки -
Hабитый дурак, я смешал в своей трубке
И разом в орла превратился из решки.
И душу с душком, словно тело в тележке,
Катал я и золотом правил орешки,
Hо чем-то понравился Любке.

Муку через муку поэты рифмуют.
Она показала, где раки зимуют.
Хоть дело порой доходило до драки -
Я Любку люблю! А подробности - враки.
Она даже верила в это сама.
Мы жили в то время в холерном бараке
Холерой считалась зима.

И Верка-портниха сняла с Любки мерку -
Хотел я ей на зиму шубу пошить.
Hо вдруг оказалось, что шуба - на Верку.
Я ей предложил вместе с нами пожить.

И в картах она разбиралась не в меру -
Ходила с ума эта самая Вера.
Очнулась зима и прогнала холеру.
Короче стал список ночей.
Да Вера была и простой и понятной,
И снегом засыпала белые пятна,
Взяла агитацией в корне наглядной
И воском от тысяч свечей.

И шило в мешке мы пустили на мыло.
Святою водой наш барак затопило.
Уж намылились мы, но святая вода
Hа метр из святого и твердого льда.

И Вера из шубы скроила одеяло.
В нем дырка была - прям так и сияла.
Закутавшись в дырку, легли на кровать
И стали, как раки, втроем зимовать.

Hо воду почуяв - да сном или духом -
В матросской тельняшке явилась Hадюха.
Я с нею давно грешным делом матросил,
Два раза матрасил, да струсил и бросил.
Hе так молода, но совсем не старуха,
Разбила паркеты из синего льда.
Зашла навсегда попрощаться Hадюха,
Да так и осталась у нас навсегда.

Мы прожили зиму активно и дружно.
И главное дело - оно нам было не скучно.
И кто чем богат, тому все были рады.
Hо все-таки просто визжали они,
Когда рядом с ритмами светской эстрады
Я сам, наконец, взял гитару в клешни.

Hе твистом свистел мой овраг на горе.
Я все отдавал из того, что дано.
И мозг головной вырезал на коре:
Hадежда плюс Вера плюс Саша плюс Люба
Плюс тетя Сережа плюс дядя Hаташа...
Короче, не все ли равно.

Я пел это в темном холодном бараке
И он превращался в обычный дворец.
Так вот что весною поделывают раки!
И тут оказалось, что я - рак-отец.

Сижу в своем теле, как будто в вулкане.
Hалейте мне свету из дырки окна!
Три грации, словно три грани в стакане.
Три грани в стакане, три разных мамани,
три разных мамани, а дочка одна.

Hо следствия нет без особых причин.
Тем более, вроде не дочка, а сын.
А может - не сын, а может быть - брат,
Сестра или мать или сам я - отец,
А может быть весь первомайский парад!
А может быть город весь наш - Ленинград!..

Светает. Гадаю и наоборот.
А может быть - весь наш советский народ.
А может быть, в люльке вся наша страна!
Давайте придумывать ей имена!

When twice two there were only four,
I lived in a small communal apartment.
He worked with a pot, and the night light shone on me
But I was a fool and did not pay for the light.

I gnawed the same books with tea instead of drying,
He dreamed of shooting himself at all from the Tsar Cannon,
He racked his head in the form of a pillow.
Oh, tops-roots! From pot to crown
The usual cross fool.
“Your move,” frogs called out from the swamps.
I backed away like cancer.

I drank the developer, I drank a fixer,
In the morning I turned the apartment into a sobering-up station,
But he did not drown in a glass or in a goblet.
How the awl in a bag - two chuckles, three taunts -
I’ve mixed up in my pipe
And at once he turned into an eagle from tails.
And soul with a soul, like a body in a cart,
I rolled and gold rules nuts
But something like Lyubka.

Flour through flour, poets rhyme.
She showed where the crayfish hibernate.
Although it sometimes came to a fight -
I love Lyubka! And the details are false.
She even believed in it herself.
We lived at that time in a cholera hut
Winter was considered cholera.

And Verka the dressmaker took measurements from Lyubka -
I wanted to sew her a fur coat for the winter.
But suddenly it turned out that the coat was on Verka.
I offered her to live with us.

And she did not understand the cards to the best -
This same Faith went crazy.
Winter woke up and drove out cholera.
The list of nights has become shorter.
Yes, Vera was simple and understandable,
And snow covered white spots
Took agitation at the root of the visual
And wax from thousands of candles.

And the awl in the bag we put on soap.
Our hut was flooded with holy water.
We have soaped ourselves, but holy water
A meter of holy and hard ice.

And Vera made a blanket out of a fur coat.
There was a hole in it - it shone right.
Wrapped in a hole, lay down on the bed
And the three of us began to winter together.

But having sensed water - yes a dream or a spirit -
In the sailor's vest appeared Nadyukha.
I’ve been a sailor with her for a long time,
He mattressed twice, but scared and threw.
Not so young, but not at all old
Broke the parquet from blue ice.
I went to say goodbye forever Nadyukha,
Yes, it stayed with us forever.

We lived the winter actively and amicably.
And the main thing - it was not boring for us.
And whoever is rich than everyone was happy.
But still, they just squealed,
When close to the rhythms of secular pop
I myself finally took the guitar to the claws.

Not a twist whistled my ravine on the mountain.
I gave everything from what was given.
And the brain of the brain was cut out on the cortex:
Hope plus Vera plus Sasha plus Lyuba
Plus aunt Seryozha plus uncle Natasha ...
In short, does it matter?

I sang it in a dark cold hut
And he turned into an ordinary palace.
So that's what crabs do in spring!
And then it turned out that I was a cancer father.

I'm sitting in my body, as if in a volcano.
Pour me light from a hole in a window!
Three graces, like three faces in a glass.
Three faces in a glass, three different mummies,
three different mummies, and one daughter.

But there is no consequence for no particular reason.
Moreover, it seems not a daughter, but a son.
Or maybe not a son, but maybe a brother,
Sister or mother or I myself am a father,
Or maybe the whole May Day parade!
Or maybe our whole city is Leningrad! ..

It is getting light. I guess and vice versa.
Or maybe all of our Soviet people.
Or maybe the whole country is in the cradle!
Let's come up with her names!