Контуры чисты, блики негусты,
Крыши и мосты, арки…
Сонны берега, призрачна река,
Замерли пока парки.
Тихо проплыло тяжкое крыло,
Светлое чело или
В выси ветровой мальчик над Невой,
Ангел вестовой на шпиле.
Мимо Спаса, мимо Думы
Я бреду путем знакомым,
Мимо всадников угрюмых,
К бастиону Трубецкому.
Вдохновенья старых зодчих,
Петербурга привиденья,
Дразнят память белой ночью
И влекут в свои владенья.
Грани берегов, ритмы облаков
В легкости штрихов застыли,
И воды слюда раздвоит всегда
Лодки и суда на штиле.
Все без перемен — кадмий старых стен
И колодцев плен лиловый,
Эхо и лучи множатся в ночи,
Как орган звучит слово.
Розоватый дождь в апреле,
Разноцветные соборы,
Зимы в синей акварели,
В охре осени узоры.
Кто-то кистью, кто-то мыслью
Измерял фарватер Леты,
Кто-то честью, кто-то жизнью
Расплатился за сюжеты.
Contours are clean, flare Nags,
Roofs and bridges, arches ...
Sleeps of the coast, the ghostly river,
Frozen while parks.
Quietly walled a heavy wing,
Light man
In dust wind boy over the Neva,
Angel Vestova on the spire.
Mim to Savior, Mim Duma
I am delirious by familiar
Past the riders of sullen
To Bastion Trubetsky.
Inspirations of old architects,
St. Petersburg gibe
Teases white night
And entail into their poses.
The edge of the shores, rhythms of the clouds
In the ease of strokes frozen,
And the water of the mica will always
Boats and ships on the calm.
All without change - cadmium of old walls
And the wells are prisoner,
Echo and rays multiply in the night,
As the body sounds the word.
Pinkish rain in April,
Multicolored cathedrals
Winter in blue watercolor,
In the ocean autumn patterns.
Someone brush, someone thought
Measured Farvater Letya,
Someone honor someone's life
Paid for the plots.
