В сентябре провода, петербургские ночи,
дождевая вода -создают мне уют.
И приходит беда, иногда и не хочет
улететь навсегда с журавлями на юг.
Ангел мой до утра с тихим Дьяволом спорит.
Слов немых детвора в Школу Речи бежит.
Зрелость - это пора растворяться в просторе,
поднимать якоря, не считая гроши.
На этих пространствах мне жить бы и жить как Царю.
От этих просторов кружится моя голова...
Но Русского Бога униженно тихо я благодарю,
что тати родные на свет и дыхание мне оставляют права
А прямое все лжет, путь у истин изломан...
По спирали полет даже Время вершит.
И любой поворот -это Символ и Слово,
это розовый лед покоренных вершин.
Не парным молоком -кровью пишется повесть.
С Жизнью встретясь лицом, остаешься чуть жив.
Лучше быть дураком на свой риск и на Совесть,
чем прослыть мудрецом за счет мыслей чужих.
На этих пространствах мне жить бы и жить как Царю.
От этих просторов кружится моя голова...
Но Русского Бога униженно тихо я благодарю,
что тати родные на свет и дыхание мне оставляют права
In September, wires, Petersburg nights,
Rain water -make me comfort.
And trouble comes, sometimes does not want
fly away forever with cranes south.
My angel argues with a quiet devil until the morning.
The words of the dumb children run to the school of speech.
Maturity is time to dissolve in the open.
Raise the anchors, not counting a penny.
In these spaces, I would live and live as a king.
My head is spinning from these open spaces ...
But I thank the Russian god, humiliatingly,
that Tati relatives leave me rights
And the direct everything is lying, the paths of the truths are broken ...
On a spiral, even the time is the time.
And any turn is a symbol and a word,
These are pink ice of conquered peaks.
Not paired milk -a story is written.
With life, getting together in your face, you remain a little alive.
It is better to be a fool at your risk and conscience,
than to be known as a sage due to the thoughts of strangers.
In these spaces, I would live and live as a king.
My head is spinning from these open spaces ...
But I thank the Russian god, humiliatingly,
that Tati relatives leave me rights
