Вошел он в комнату ко мне
и сел к роялю.
и с гор потоками камней
прелюд роняет.
Вот на басах зеленый тон
проснулся в роще.
и стал пейзаж со всех сторон
ясней и проще.
Кузнечиками быстрых нот
под солнцем скачет.
В речной волне водоворот
звенит и плачет.
И вот на княжеских балах
летит под крышу.
И в золотых колоколах
я песню слышу.
Ее как яблоню трясут
с веселым свистом.
Осенний сад шумит, как суд
над пианистом.
Но поздно, поздно! Белый зал
Былой столицы...
Аккорды, словно красный залп
по белым лицам.
И снова полудремный лес -
ромашки, маки,
и звон косы и синь небес,
и лай собаки.
И темнота, и в темноте
огонь от спички,
в далекой, черной тишине
шум электрички.
От ветра занавески шелк
заколыхался.
Он встал, закрыл рояль, ушел,
а я остался...
He entered the room to me
And sat down to the piano.
and with mountains of stones
The prelude drops.
Here on bass green tone
Woke up in a grove.
and became a landscape from all sides
Clear and easier.
Grasshopes of rapid notes
Under the sun jumps.
In a river wave, whirlpool
Rings and crying.
And here on the princely bala
flies under the roof.
And in gold bells
I hear a song.
Her like apple tree shake
With a cheerful whistle.
Autumn garden noise like a court
Above pianist.
But late, late! White Hall
The former capital ...
Chords like a red volley
on white persons.
And again the half-ray forest -
chamomiles, poppies,
and ringing braids and blue skies
and barking dogs.
And darkness and in the dark
Fire from match
in distant, black silence
Noise electrics.
From wind curtain silk
swollen.
He got up, closed the piano, gone,
I stayed ...
