Выйду в поле я один на закате дня,
Шелестит и, терпко в нос, бьёт полынь трава.
А я ж бреду, а в горле ком, на глазах слеза,
Память раны теребит - где ж мои друзья?
Расшвыряла, падла-жизнь, и скитаемся,
Кто в сырой земле лежит - их поднять нельзя.
Пацаны по жизни мы - ох, ребятушки,
Постарели слишком рано наши матушки.
Вот седой уже как лунь, да не старый я,
Только сердце всё в рубцах, да в царапинах.
Где ж друзья мои, кенты закадычные,
Не хватает вас мои горемычные.
Пыхнуть дури, аль по водочке удариться,
Ну, кому, из близких это всё понравится.
И опять канаю я по тропиночке,
Забываюсь, возвращаюсь к своей милочке.
I will go out into the field alone at sunset,
The grass rustles and, tartly in the nose, beats wormwood.
And I'm delirious, and there is a lump in my throat, there is a tear in my eyes,
The memory of the wound tugs at - where are my friends?
Threw away, bastard-life, and we wander,
Whoever lies in the damp earth cannot be lifted.
Boys in life we are - oh, guys,
Our mothers grew old too early.
Now gray-haired already like a harrier, but I'm not old,
Only the heart is all in scars, but in scratches.
Where are my friends, bosom kents,
I miss you, my miserable.
Puff dope, al hit vodka,
Well, who, from loved ones, will like it all.
And again I ride along the path,
I forget, I return to my darling.
