За харчевней – вытрезвитель.
А над ней железный флюгер.
По дороге топал Питер,
по большой дороге Брейгель.
Как на глобусе наклонна
полупьяная Европа.
С караваном до Лиона,
ну а дальше – автостопом.
Ну а дальше – как попало.
Ничего тут не попишешь.
В Антверпене он покакал.
а во Франции пописал.
В голове гуляет ветер.
Дождь на склонах травки вытер.
Хорошо шагает Петер.
Хорошо рисует Питер.
В Нидерландах скукотища.
Книжки жгут и всем приятно.
А в Италии – жарища,
и рисуют – непонятно…
А в Италии рисуют,
как нигде не нарисуют.
Только кто так нарисует,
так как Питер нарисует!
Дальше к югу – больше перца.
алкоголя или Босха.
Под телегой в поле Петер
засыпает, пьяный в доску.
Он проспит четыре века
и проснётся - очень трезвый.
И потопает со смехом
по дороге по железной.
Мимо сада-огорода,
мимо бани-ресторана.
Эх, мимо бомбы водородной,
эх, мимо девочек в порту!
Behind the tavern - a sobering-up station.
And above it is an iron weathervane.
Peter stomped along the road
on the Bruegel Highway.
As the globe is tilted
half-drunk Europe.
With a caravan to Lyon
Well, then - hitchhiking.
Well, then - anyhow.
There is nothing you can do about it.
In Antwerp, he pooped.
and in France he pee.
The wind blows in my head.
The rain wiped off the grass on the slopes.
Peter is walking well.
Peter draws well.
The Netherlands is boring.
Books are burning and everyone is pleased.
And in Italy it's hot
and draw - it is not clear ...
And in Italy they paint
as they will not draw anywhere.
Only who will draw like this
since Peter will draw!
Further south - more pepper.
alcohol or Bosch.
Under the cart in the field Peter
falls asleep, drunk on the board.
He sleeps for four centuries
and wakes up - very sober.
And drowns with laughter
on the road by rail.
Past the orchard
past the bath-restaurant.
Eh, past the hydrogen bomb,
eh, past the girls in the port!
