Кто вдавил воду в этот ручей,
сковал её берегами?
Её каменные волны
опрокинулись в небо.
Я расстегиваю пуговицы
тишины,
и впускаю взгляд
между её корнями.
Свёрнутый холст отражения.
Пыль. Наслоения дыма,
За которым шаги – зубы,
вцепившиеся в горло.
Достаю из себя
старые двери,
ржавые петли.
Гимн солнцу
уже не рыба на сковородке,
только лишь зубы
в горле.
Дома, вещи
длятся, как лучи.
Мною забываются слова,
названия предметов.
За окном нет-космос.
На расстоянии
вытянутой руки –
вытянутые руки,
И головы рыб.
Головы рыб
кивают мне, как Шекспиру
сонеты во сне.
Под одеялом зарождается
новые империи.
Текст надломлен
неправильным дыханием.
Вода теряет себя в воде.
На берегу умирает алфавит
так и не начавшейся осени.
Птицы идут за интегралами
в ящик стола –
больше не пьют –
мёртвое знание.
Кто заплатит бродячему цирку?
Who pressed water into this stream,
chained her by the shores?
Her stone waves
toppled into the sky.
I unbutton my buttons
silence,
and let my eyes in
between her roots.
A collapsed canvas of reflection.
Dust. Layers of smoke
Behind which steps are teeth,
clutching at the throat.
I take it out of myself
old doors,
rusty hinges.
Hymn to the sun
no longer a fish in a frying pan,
just teeth
in the throat.
Houses, things
last like rays.
I forget the words
names of items.
Outside the window there is no space.
On distance
outstretched arm -
outstretched arms
And fish heads.
Fish heads
nod to me like Shakespeare
sonnets in a dream.
Under the blanket is born
new empires.
The text is broken
wrong breathing.
Water loses itself in water.
The alphabet dies on the shore
and not yet begun autumn.
Birds follow integrals
in a drawer -
don't drink anymore -
dead knowledge.
Who will pay the traveling circus?
