А над Москвою небо невесомое,
В снегу деревья с головы до пят,
И у Ваганькова трамваи сонные,
Как лошади усталые, стоят.
Встречаемый сварливою соседкою,
Вхожу к тебе, досаду затая.
Мне не гнездом покажется, а клеткою
Несолнечная комната твоя.
Мне не гнездом покажется, а клеткою
Квартира коммунальная твоя.
А ты поешь беспомощно и тоненько,
И, в мире проживающий ином,
Я с твоего пытаюсь подоконника
Дельфинию увидеть за окном.
Слова - как листья, яркие и ломкие,
Кружатся, опадая с высоты,
А за окном твоим заводы громкие
И тихие могильные кресты.
Но суеты постылой переулочной
Идешь ты мимо, царственно слепа.
Далекий путь твой до ближайшей булочной
Таинственен, как горная тропа.
И музыкою полно воскресение,
И голуби ворчат над головой,
И поездов ночных ручьи весенние
Струятся вдоль платформы Беговой.
А над Москвою небо невесомое,
В снегу деревья с головы до пят,
И у Ваганькова трамваи сонные,
Как лошади усталые, стоят.
And over Moscow sky is weightless,
In the snow trees from head to toe,
And Vagankova trams sleepy,
How the horses are tired, stand.
Occurring a grunk neighbor,
I go to you, annoyed.
I do not seem the nest, but a cot
Your innocent room.
I do not seem the nest, but a cot
Apartment communal yours.
And you sing helpless and thin,
And, in the world living in another
I'm trying to try with yours
Delphinia see outside the window.
Words - like leaves, bright and brittle,
Spin, falling from the height,
And behind your plants are loud
And quiet grave crosses.
But the fuss of the allest
You go past, Cardic Slepa.
Far path to your nearest bakery
Mysterious, like a mountain trail.
And the music is full of resurrection,
And pigeons grumble over your head
And trains night streams Spring
Rush along the running platform.
And over Moscow sky is weightless,
In the snow trees from head to toe,
And Vagankova trams sleepy,
How the horses are tired, stand.
