Текст песни Александр Крылов - Говорил Григорий, прадед мой...

Говорил Григорий, прадед мой, Марусечке:
"По-над Кубань-рекою сабель перезвон...
Эх, яблочко с листком - на синем блюдечке!
Моя семья теперь - казачий эскадрон."

И на коне умчался в степь раздольную
Казак кубанский - красный командир...
Свистали песню кречеты застольную,
Слеталось воронье на страшный пир.

И все-то глазоньки проплакала родимая
Да все глядела на станичный пыльный шлях...
Была горька судьба, как соль голимая,
Хлеба горели перезревшие в полях.

Года мелькали - верстами походными,
И полегло немало в сечах казаков...
Одним быть комиссарами народными,
Другим - досталась доля "кулаков".

За все простили власть они Советскую -
За голод, ссылки, страх и лагеря...
Громили яростно потом орду немецкую,
И знали в старости, что прожили не зря!

Да не в далеком девятнадцатом, а вот теперь
Мы уходили - на гражданскую войну...
Но в горечи утрат и в скорби злых потерь
Где грань сегодня с прошлым не пойму!

По-над Кубанью - время нынче новое,
Да не цветет, как встарь, казачий край...
Рекою мутной - речи бестолковые,
Ты эскадрон, Григорий, поднимай!

Опять мы за народ, за Революцию -
Пойдем в сомнениях, в тревоге и борьбе...
История нам пишет резолюцию -
Стежком нагаечным по сломанной судьбе.

Grigory spoke, my great -grandfather, Marusochka:
"In the Kuban river saber chime ...
Eh, an apple with a leaf - on a blue saucer!
My family is now a Cossack squadron. "

And on a horse, he rushed into the steppe of the strife
Cossack Kuban - Red commander ...
The song of the baptismal baptisms whistled,
The crow flickered on a terrible feast.

And all the eye rained all the eye
Yes, everything looked at the village dusty nobility ...
There was a bitter fate, like a golimal salt,
Bread burned overripe in the fields.

Flickered years - marching miles,
And a lot of Cossacks was killed in the seich ...
One be commissars folk,
Others got the share of "kulaks".

For everything they forgave the power of the Soviet -
For hunger, links, fear and camps ...
Smashed violently later the German Horde,
And they knew in old age that they lived not in vain!

Yes, not in the distant nineteenth, but now
We left - for the civil war ...
But in bitterness loss and in sorrow of evil losses
Where the line I don’t understand with the past today!

In the Kuban - the time is new now,
Yes, it does not bloom, like a rose, Cossack land ...
The muddy river is stupid speeches,
You are a squadron, Gregory, raise it!

Again we are for the people, for the revolution -
Let's go in doubt, in anxiety and struggle ...
History writes to us a resolution -
A stitch is naughty in a broken fate.