Нет, в Пале давно уж не летний курорт,
Туристов там нет, есть солдаты.
И кладбищем стал бывший теннисный корт,
Где наши остались ребята.
А каждый отель - лазарет или штаб,
Казарма иль просто руины.
Так, в жизни порой наступает этап,
Когда мы пред Богом едины!
Я помню, отель назывался "Коран".
По окнам - полоски бумаги.
В нём - госпиталь был, и стонали от ран
Мальчишки, а проще - салаги.
Один всё шептал, задыхаясь в бреду:
"Помози, помози мати-Русия!"
Но голос солдата, что умер к утру,
Услышишь ли ты, земля русская?
Ведь с сербами рядом - на разных фронтах
Дрались сыновья твои тоже.
И русские их имена на крестах
Земле той, наверно, дороже!
Но мы "мати-Русия" в себе сохраним,
Как память мальчишки-солдата.
Он умер от ран. И салютом над ним
Гремела в горах канонада.
No, in Palle a long time ago, no summer resort,
There are no tourists there, there are soldiers.
And the cemetery was the former tennis court,
Where are our guys left.
And every hotel - Lazare or headquarters,
Basarma Ile just ruins.
So, in life sometimes the stage comes,
When we before God are alone!
I remember the hotel was called "Quran."
By windows - paper strips.
In it - the hospital was, and moaning from wounds
Boys, and easier - salad.
One whispered all, choking in delight:
"Pomso, Mati-Russia Pozous!"
But the voice of the soldier, which died by the morning,
Will you hear the land Russian?
After all, with Serbs nearby - on different fronts
Fur than your sons too.
And Russian their names on the crosses
The earth is probably more expensive!
But we "Matty Russia" will keep in themselves,
As a memory of a boy soldier.
He died from wounds. And salute over him
Radel in the mountains of the canonade.
