Текст песни Александр Левин - Вечная мерзлота

ВЕЧНАЯ МЕРЗЛОТА

Толстая гладь расположена вдоль горизонта,
вся в промоинах тьмы, в плавных наплывах.
Лупит и лупит по пористой тверди картечью,
ломит и ломит солому унылая сила.
Бродит солдат, затерявшийся в долгом и нудном.
Сводит челюсти спазмой, сладкой зевотой.
Днём минус сорок по Цельсию, ночью – по Гринвичу.
В тело вмерзает душа, словно гвоздь раскалённый
в плоть ледяную вплавляется, остывая.

Старый фарфоровый купол в трещинах мелких,
в ломких узорах, в пробоинах, порах и дырах.
Ночью из нор вылезают глазастые звери,
волки, медведицы, рыбы и люди в кухлянках.
В красных оленьих глазах и в зелёных кошачьих
нет ничего, что бы стоило помнить, проснувшись.

По заметённой реке движется тёмная лодка,
широким веслом, как лопатой, кидает снег перевозчик.
Долго на месте гребёт, склонившись над телом,
зубы пытаясь разжать, достать обол заскорузлый.
Плюнув уходит обратно. И правда, чего уж
сильно корячиться: спешки особенной нету.
Вот рассветет, потеплеет, отступит ледник, а тогда уж
перевозчик вернётся, доделает то, что не сделал...
– Если вспомнит, конечно.
– Ну, да, если вспомнит...

ETERNAL FROST

Thick expanse is located along the horizon,
all in the ravines of darkness, in the smooth influx.
Pounds and pounds on porous solid buckshot,
dull force breaks and breaks straw.
A soldier wanders in a long and tedious way.
It reduces jaw spasm, sweet yawn.
During the day, minus forty Celsius, at night - GMT.
The soul freezes into the body, like a red-hot nail
melts into the icy flesh, cooling.

Old porcelain dome in small cracks,
in brittle patterns, in holes, pores and holes.
At night, big-eyed animals crawl out of the holes,
wolves, bears, fish and people in the kitchens.
In red deer eyes and in green feline eyes
there is nothing worth remembering when you wake up.

A dark boat moves along a marked river,
with a wide oar, like a shovel, the carrier throws snow.
Rows in place for a long time, bending over the body,
trying to unclench his teeth, get the obese hardened.
Spitting goes back. And really, what really
Koryachitsya much: there is no special rush.
Here it will dawn, warmer, the glacier will recede, and then
the carrier will return, finish what he did not ...
“If you remember, of course.”
- Well, yes, if you remember ...