Мела метель, и в крупных хлопьях,
При сильном ветре снег валит.
У входа в храм одна, в лохмотьях,
Старушка нищая стоит.
И подаянья ожидая,
Она все тут с клюкой своей,
И летом, и зимой, босая.
О, дайте милостыню ей!
О, дайте милостыню ей!
Сказать ли вам, старушка эта,
Как двадцать лет тому жила:
Она была мечтой поэта,
И слава ей венок плела.
Когда она на сцене пела,
Париж в восторге был от ней.
Она соперниц не имела...
Так дайте ж милостыню ей!
О, дайте милостыню ей!
Бывало, после представленья
Ей от толпы проезда нет,
И молодежь от восхищенья
Гремела "Браво!" ей в ответ.
Какими пышными словами
Кадил ей круг ее гостей.
При счастье все дружатся с нами,
При горе нет тех друзей.
При горе нет тех друзей.
Судьба и горечь провиденья,
Старушка сделалась больна,
Лишилась голоса и зренья
И бродит по миру одна.
Бывало, нищий не боится
Прийти за милостыней к ней.
Она ж у вас просить стыдится...
Так дайте ж милостыню ей!
О, дайте милостыню ей!
Chalk blizzard, and in large flakes,
In a strong wind the snow coming down.
At the entrance to the temple alone, dressed in rags,
a poor old woman standing.
And gifts waiting
She's here with his crutch,
And summer and winter, barefoot.
Oh, give alms to her!
Oh, give alms to her!
I tell you, this old woman,
As twenty years lived:
It was the dream of the poet,
And the glory of her wreath weaving.
When she sang on stage,
Paris was delighted by it.
She had no rivals ...
So give her alms Well!
Oh, give alms to her!
Sometimes, after the presentation
Her away from the crowd there is no passage,
And young people from admiration
He thundered, "Bravo!" her answer.
What magnificent words
Censers her circle of its guests.
When happiness is all friendly with us,
When the mountain is not the friends.
When the mountain is not the friends.
Fate and the bitterness of Providence,
The old woman became ill,
She lost her voice and vision
And roam the world alone.
Sometimes, the beggar is not afraid
Come for alms to it.
Well, it is ashamed to ask you ...
So give her alms Well!
Oh, give alms to her!
