Пламя вылижет БэТэРу борт,
Над бронею воздух колышется.
Но ни Бог не поможет, ни черт,
И молитва никем не услышится.
Небо щедро выплеснет синь
И посмотрит на землю ласково,
Как сгорает славянский сын
Под надгробной горою кавказскою.
Что он думает там теперь?
Оглушает молчанье застывшее.
Как узка смотровая щель,
Пятачок небесный вместившая.
Ну а те, кто лишь час назад
Мог мечтать о радости будущей,
Неподвижными рядом лежат –
Слишком мало им жизнью отпущено.
Вот рванет скоро боекомплект,
Опалились брови с ресницами.
И душа понесется во след
За летящими белыми птицами.
Гром грохочет – наверно гроза
С перевала сюда надвигается.
А он мог бы всем нам сказать:
- В 19 жизнь начинается!
Третий тост, пацаны, нальем –
Просто нужно сегодня напиться нам,
Чтоб он слышал весенний гром,
Устремляясь в небо за птицами.
The flame will lick the BETER board,
The air ripples over the armor.
But God won't help, not a damn thing
And the prayer will not be heard by anyone.
The sky will generously splash out blue
And look at the ground affectionately,
How a Slavic son burns out
Under the tombstone mountain Caucasian.
What is he thinking there now?
The frozen silence deafens.
How narrow is the viewing gap
Heavenly piglet containing.
Well, those who only an hour ago
I could dream of the joy of the future,
They lie motionless next to -
Life has given them too little.
Soon the ammunition will explode,
The eyebrows and eyelashes were singed.
And the soul will rush into the trail
For flying white birds.
Thunder rumbles - probably a thunderstorm
Coming here from the pass.
And he could tell all of us:
- At 19, life begins!
Third toast, guys, let's pour -
We just need to get drunk today
So that he can hear the spring thunder
Rushing into the sky for the birds.
