Текст песни Александр Маршал - Колыма

На Колыме зима сковала русла рек.
Такой мороз, что даже птицы не летают.
В бараке грязном и холодном старый зек
Лежит на нарах и тихонько умирает.
Прикрыв глаза, не шевелясь и чуть дыша,
Он жизнь свою как книгу страшную листает.
А утомлённая истлевшая душа
Уж рвётся ввысь, но всё никак не улетает.
А вспоминается ему в предсмертном сне
Собачий вой и лязг затворов за спиною.
И как спасаясь от погони по весне,
Бежали с корешем зелёною тайгою.

Потом опять была тюрьма, лесоповал,
Этапы долгие, промёрзшие бараки.
И тот же кореш, что убит был наповал
Заточкой острой, в воровской кровавой драке.
Да как забыть, когда от холода дрожал.
Как от ментовских палок ныли раны,
И как потухшими глазами провожал
В края родные птиц крикливых караваны.

Так бредил он, а ослабевшая рука
В кулак сжималась от тупой, сердечной боли.
И не жалел, что не дотянет до звонка,
Ведь все равно никто не ждёт его на воле.

Опять зима, опять застыли воды рек,
Из строгой зоны, где свобода только снится,
Освободился раньше срока старый зек,
Верней не он, его душа освободилась.
Ругались урки, землю мёрзлую долбя,
С остервенением плевали на мозоли.
Уж ты прими его колымская земля,
Ведь, все равно, никто не ждёт его на воле.

In Kolyma, winter has shackled the river beds.
Such frost that even birds cannot fly.
In the barracks, dirty and cold, an old prisoner
Lies on a bunk and dies quietly.
Closing his eyes, not moving and barely breathing,
He leafs through his life like a terrible book.
And the weary decayed soul
It rushes upward, but still does not fly away.
And he remembers in his dying dream
The howling of a dog and the clanging of bolts behind his back.
And how to flee from the chase in the spring,
They ran with a sidekick in the green taiga.

Then again there was a prison, felling,
The stages are long, frozen barracks.
And the same sidekick that was killed on the spot
Sharpening sharp, in a thieves' bloody fight.
How can I forget when I was shivering from the cold.
Wounds ached from cops' sticks,
And how with dead eyes he saw off
In the land of native birds noisy caravans.

So he raved, and the weakened hand
She clenched into a fist from a dull heartache.
And I did not regret that he would not reach the bell,
After all, no one is waiting for him in the wild anyway.

Again winter, again the waters of the rivers froze,
From a strict zone where freedom only dreams,
The old convict was released ahead of schedule,
Or rather, not he, his soul was freed.
The urks scolded, hollowing the frozen ground,
They spat furiously on the calluses.
Take his Kolyma land,
After all, all the same, no one is waiting for him at will.