Город полон шуршаньем листвы и шагов
И тенями богов и людей.
Это – город начал, это – память веков
В циферблатах его площадей.
Неразрушенный Храм тут – за каждым углом.
Поверни, загляни – он возник
Там, где музыку веры – Давидов псалом –
Выпевает, качаясь, старик.
Мальчик в белом и чёрном подходит к нему,
И склоняются две головы…
А вот мне не дано – не молюсь никому,
Да и ты, дорогая, увы!...
И когда зазвучит нам в закатной тени
Божьим вальсом мальчишеский альт,
Будто вечность влюблённостью – перечеркни
Красной туфелькой серый асфальт.
На полжизни всего нам достались взаймы
Эти город и вальс. А потом...
Но не первые и не последние мы,
Кто танцует под этот псалом!
The city is full of rustling foliage and steps
And the shadows of the gods and people.
This is the city began, it is the memory of centuries
In the dials of its areas.
An indestructible temple here is behind every angle.
Turn, look - it arose
Where the music of Vera is Davids Psalm -
The old man is swinging, swinging.
The boy in white and black approaches him,
And two heads are inclined ...
But I have not been given - I do not pray to anyone,
Yes, and you, dear, alas! ...
And when he sounds in the sunset shadow
God's waltz boyish Alt,
Like eternity in love - cross out
Red shoe gray asphalt.
For half my life we got borrowed
These city and waltz. And then...
But not the first and not the last we,
Who dances under this psalm!
