Sempre caro mi fu quest’ermo colle,
E questa siepe, che da tanta parte
Dell’ultimo orizzonte il guardo esclude.
Ma sedendo e mirando, Interminati
Spazi di la da quella,
e sovrumani Silenzi,
e profondissima quiete
Io nel pensier mi fingo; ove per poco
Il cor non si spaura.
E come il vento Odo stormir fra queste piante,
io quello Infinito silenzio a questa voce
Vo comparando: e mi sovvien l’eterno, E le morte stagioni,
e la presente E viva, e il suon di lei.
Cosi fra questa Immensita s’annega il pensier mio:
E il naufragar m’e dolce in questo mare
Всегда дорогой, это был этот красный холм,
И эта изгородь, которая намного
Последнего горизонта часы исключают.
Но сидя и стремясь, промежуточное
Пространства ЛА от этого,
и сверхчеловеческие молчания,
и глубокая тишина
Я пальто в моей мысли; Если на некоторое время
Корна не поднимается.
И как ветер я ОДО штормовой между этими растениями,
Я был бесконечным молчанием к этому предмету
ВТО всеобъемлющий: а я высокий вечный, а сезоны смерти,
И настоящий и живой, и звук ее.
Таким образом, среди этой невосприимчивы - мой пенсист:
И Науфрагар получил сладкое в этом море
