Текст песни Александр Новиков - Родня

Сосед Антоныч жил пока, собой не донимал.
Под солнцем место – девять метров в коммуналке.
Костыль под левую с утра, в пальто – и похромал.
Соседи звали за глаза: «зипун на палке».

А к ночи тихо – щелк замком,
Пахнёт в прихожей табаком,
Вздохнет на панцирной – и в храп
До самого утра.

Где ногу потерял старик – бог весть.
Бог весть еще какие раны есть.
И воевал – не воевал,
Никто вопрос не задавал.

Так жил и обрастал смешно щетиной и быльем.
По мелочам ко мне, бывало, обращался:
- Такое дело, Александр, ссуди до пенсии рублем,
Через неделю ворочу, как обещался.

Он мог рублей не возвращать –
Я был готов ему прощать.
Он бедно жил, он много пил,
И я б не то ему простил.

Родных его никто не знал и не узнал бы впредь.
Полсотни пенсии – вот все, что слала почта.
Он до последней не дожил три дня, и вышло умереть.
Соседи видели из скважины замочной.

И вот на кухне у кастрюль,
Где чистят лук, где парят тюль,
Где только знали, что бранить,
Собранье: как похоронить?

Куда весь скарп его девать, куда?
Кто завтра въедет проживать? (беда!)
И есть ли кто-то из родни? –
Вот и хоронят пусть они!

Так день прошел и – вот те на! – вприпрыг и семеня,
Бочком в прихожую, прикашливая скорбно,
По одному, по два, по три, как с неба грянула родня,
Так ненавязчиво и по-собачьи сворно.

И здесь же (не из хвастовства!)
Склоняли степени родства,
Сыскался даже брат родной
С сынком и с прежнею женой.

Составлен перечень, где скарб наперечет.
(А то, не дай бог, что к соседям утечет!)
И по согласию сторон:
Дележка – после похорон.

А через день еще старик в последний слег приют,
Вороны справили поминки сиплым карком.
На стены новые жильцы известку с дихлофосом льют
И сокрушаются: «Ах, как полы зашаркал!..»

На дверь – табличка, новый шрифт,
Последний стул запихан в лифт,
Родным гора как будто с плеч,
Острят над поводом для встреч.

Машина «Мебель» у подъезда тарахтит,
А женка брату: «Мебелишка-то не ахти...»
Галдит-гадает детвора:
- Кто переехал со двора?

Neighbor Antonovich lived yet is not harassed.
Under the sun the place - nine meters in a communal apartment.
Crutch under his left in the morning, in a coat - and limped.
Neighbors called for the eyes, "his coat on a stick."

And the night quietly - click of the lock,
Pahnёt tobacco in the hallway,
Breathe on the armor-clad - and snoring
Before the morning.

Where's the leg lost old man - God knows.
God knows there are still some wounds.
And he fought - fought,
No question was not asked.

So lived and overgrown beard and funny bylem.
In detail to me, happened, please contact:
- Such a deal, Alexander, ruble loans to the pension
A week later, I turn back, as promised.

He could not return rubles -
I was ready to forgive him.
He lived in poverty, he drank a lot,
And I would not have forgiven him.

Native nobody knew and would not know the future.
Fifty pension - that's all that had sent mail.
He did not live up to the last three days, and left to die.
Neighbors saw from the hole keyhole.

And from the kitchen pots,
Where clean onions where float curtains,
Where only we knew that scolding,
Assembly: How to bury?

Where all Scarp to put it where?
Who will drive live tomorrow? (Trouble!)
And if there is someone from relatives? -
So let them be buried!

So the day passed, and - those on! - Vpripryg and seeds,
Barrels in the hallway, prikashlivaya sadly,
One, two, three, from the sky came the relatives,
So gently and a dog svorno.

And here (not bragging!)
Leaning degree of kinship,
I find even a brother
With son and former wife.

A list of where the belongings without exception.
(And then, God forbid, that the neighbors will flow away!)
And by agreement of the parties:
Carve-up - after the funeral.

A day later another old man came down the last shelter,
Ravens celebrated commemoration husky Karkom.
On the walls of the new tenants with dichlorvos poured lime
And lament: "Oh, how the floors shuffled ..!"

On the door - plate, a new font,
Last huddled in a chair lift,
The native mountain like shoulders,
Island of the reason for the meeting.

"Furniture" machine at the entrance rumbles,
A little wife to his brother: "Mebelishka is not so hot ..."
Gulden-guesses children:
- Who moved from the yard?