Меня не посадить, я это твердо знаю,
Пусть отдохнут пока казенные дома,
Меня не посадить, хотя давно пугают,
Меня не посадить, я сам себе тюрьма.
Я сам себе тюрьма, нет камеры надежней,
Давно томится в ней души моей рассказ.
Меня не посадить, хоть это так возможно,
Меня не посадить ни завтра, ни сейчас.
Я сам себе тюрьма, я на воде и хлебе,
И самого себя мне не освободить.
Меня не посадить на суше или в небе,
На море иль в горах меня не посадить.
Но как в решетке вдруг забьется ночью сердце
О ребра, что его отринули от дня,
Когда оно болит и дверь открыта смерти,
Я точно знаю, им не посадить меня.
И вспомнив все тепло, что я собрал по крохам,
И холод остальных беспечно извиня,
Сведенным ртом шепну с последним хриплым вздохом:
Я все-таки был прав, не посадить меня.
I can't be jailed, I know it for sure
Let the state houses rest while
I cannot be put in prison, although they have been frightening for a long time,
I cannot be jailed, I am my own prison.
I am my own prison, there is no safer cell,
The story of my soul has long languished in it.
I can't be jailed, even though it's possible,
I will not be jailed tomorrow or now.
I'm my own prison, I'm on water and bread
And I cannot free myself.
I can't be put on land or in the sky
I cannot be put on the sea or in the mountains.
But how the heart suddenly beats in the lattice at night
About the ribs that they took him away from the day,
When it hurts and the door is open to death
I know for sure, they will not jail me.
And remembering all the warmth that I have collected bit by bit,
And the coldness of the rest carelessly excuses
I whisper with my constricted mouth with my last hoarse breath:
I was right, after all, not to jail me.
