На Сусуман наладился этап:
С утра гудит, как улей, дом казённый.
Подтаял снег в следах медвежьих лап,
Пришла весна в усиленную зону.
Пёс-доходяга, высунув язык,
На солнце греется у старой лесопилки.
Махнул свой сахарок на полбутылки
У клуба старый, но не отменённый зэк.
Воры, что в отрицалове, смогли
Не отрицать весны в глазах у Кати.
На красную будёновскую скатерть
Подснежники Деникиным легли.
Их носит ей фиксатый одессит
(Статья сто восемь прим, пункт первый, часть вторая),
И Катя каждый вечер угорает
За стеллажами, на которых Маркс стоит.
С гражданином начальником
Мы почифирим за чайником.
Он зону правильно держал,
Из пайки зэковской не крал,
В тугу печаль вникал.
Смотрящему кожаный портмонет
Перед разлукой справила охрана.
Без Горкина как нету Микояна,
Так без лопатника вора в природе нет.
Привет тебе, заиндевелый Сусуман,
Прими, как подобает зоне, терпигорца,
Который на рассвет идёт за солнцем
По имени "тюрьма и Колыма".
С гражданином начальником
Мы почифирим за чайником.
Он зону правильно держал,
Из пайки зэковской не крал,
В тугу печаль вникал.
В стогу иголка - вольный человек.
Поёт цыган про воровское счастье.
И раскидали карты в оперчасти:
Там кум гадает, кто пойдёт в побег.
В сапог уткнулся белым ухом Бим.
Пришла весна, в натуре, значит, без обмана.
Наладился этап до Сусумана,
Где моют золото и всё, что рядом с ним.
С гражданином начальником
Мы почифирим за чайником.
Он зону правильно держал,
Из пайки зэковской не крал,
В тугу печаль вникал.
On Susuman the stage has improved:
In the morning, the government house is buzzing like a beehive.
The snow melted in the tracks of bear paws,
Spring has come to the reinforced zone.
A goner dog, sticking out his tongue,
It is basking in the sun by the old sawmill.
I waved my sugar at half a bottle
The club has an old but not canceled prisoner.
The thieves who are in denial could
Do not deny spring in Katya's eyes.
On a red budenovskaya tablecloth
Snowdrops lay down with Denikin.
They are worn by her fixed Odessa
(Article one hundred and eight note, paragraph one, part two),
And Katya burns out every night
Behind the shelves on which Marx stands.
With a citizen chief
We'll fix it behind the kettle.
He held the zone correctly,
I didn't steal from prisoners' rations,
Sadness delved into tightness.
To the beholder leather purse
Before parting, the guards checked.
Without Gorkin, there is no Mikoyan,
So without a shovel, there is no thief in nature.
Hello, frosty Susuman,
Accept, as befits a zone, a terpigor,
Who follows the sun at dawn
Named "Prison and Kolyma".
With a citizen chief
We'll fix it behind the kettle.
He held the zone correctly,
I didn't steal from prisoners' rations,
Sadness delved into tightness.
A needle in a haystack is a free man.
The gypsy sings about thieves' happiness.
And they scattered the cards in the opera house:
There the godfather wonders who will go to escape.
Bim buried his white ear in the boot.
Spring has come, in kind, so without deception.
The stage to Susuman has improved,
Where gold and everything near it is washed.
With a citizen chief
We'll fix it behind the kettle.
He held the zone correctly,
I didn't steal from prisoners' rations,
Sadness delved into tightness.
