Текст песни Александр Сергеевич Пушкин - Деревня

Приветствую тебя, пустынный уголок,
Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,
Где льется дней моих невидимый поток
На лоне счастья и забвенья.
Я твой - я променял порочный двор Цирцей,
Роскошные пиры, забавы, заблужденья
На мирный шум дубров, на тишину полей,
На праздность вольную, подругу размышленья.

Я твой - люблю сей темный сад
С его прохладой и цветами,
Сей луг, уставленный душистыми скирдами,
Где светлые ручьи в кустарниках шумят.
Везде передо мной подвижные картины:
Здесь вижу двух озер лазурные равнины,
Где парус рыбаря белеет иногда,
За ними ряд холмов и нивы полосаты,
Вдали рассыпанные хаты,
На влажных берегах бродящие стада,
Овины дымные и мельницы крилаты;
Везде следы довольства и труда...

Я здесь, от суетных оков освобожденный,
Учуся в истине блаженство находить,
Свободною душой закон боготворить,
Роптанью не внимать толпы непросвещенной,
Участьем отвечать застенчивой мольбе
И не завидывать судьбе
Злодея иль глупца - в величии неправом.

Оракулы веков, здесь вопрошаю вас!
В уединеньи величавом
Слышнее ваш отрадный глас.
Он гонит лени сон угрюмый,
К трудам рождает жар во мне,
И ваши творческие думы
В душевной зреют глубине.

Но мысль ужасная здесь душу омрачает:
Среди цветущих нив и гор
Друг человечества печально замечает
Везде невежества убийственный позор.
Не видя слез, не внемля стона,
На пагубу людей избранное судьбой,
Здесь барство дикое, без чувства, без закона,
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.
Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
Здесь рабство тощее влачится по браздам
Неумолимого владельца.
Здесь тягостный ярем до гроба все влекут,
Надежд и склонностей в душе питать не смея,
Здесь девы юные цветут
Для прихоти бесчувственной злодея.
Опора милая стареющих отцов,
Младые сыновья, товарищи трудов,
Из хижины родной идут собой умножить
Дворовые толпы измученных рабов.
О, если б голос мой умел сердца тревожить!
Почто в груди моей горит бесплодный жар
И не дан мне судьбой витийства грозный дар?
Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный
И рабство, падшее по манию царя,
И над отечеством свободы просвещенной
Взойдет ли наконец прекрасная заря?

1819

Greetings, desert corner
Shelter of tranquility, work and inspiration,
Where my days are pouring an invisible stream
     In the bosom of happiness and oblivion.
I am yours - I traded the vicious courtyard Circe,
Luxurious feasts, fun, delusions
To the peaceful noise of the Dubrov, to the silence of the fields
For idleness, a free friend of thought.

     I am yours - I love this dark garden
     With its coolness and colors
This meadow, laden with fragrant ricks,
Where the light streams in the bushes are noisy.
Everywhere in front of me are moving pictures:
Here I see two lakes azure plains,
Where the fishing sail sometimes turns white
Behind them a number of hills and cornfields are striped,
     Scattered huts in the distance
On the wet shores roaming herds
Smoky rams and crill mills;
     Everywhere traces of contentment and labor ...

I'm here, freed from the vain shackles,
Learning to find bliss in truth,
A law to idolize with a free soul,
Murmurs do not listen to the crowd of the unenlightened,
Participation to answer a shy plea
     And do not envy fate
The villain or the fool - in greatness wrong.

Oracles of centuries, here I ask you!
     In solitude, stately
     Hear your sweet voice.
     He drives laziness a gloomy dream,
     The labors give rise to heat in me
     And your creative thoughts
     In the soul ripening depth.

But the terrible thought here overshadows the soul:
     Among flowering cornfields and mountains
Friend of humanity sadly notices
Everywhere ignorance is deadly shame.
     Not seeing tears, not listening to a groan,
Destiny chosen by fate,
Here the nobility is wild, without feeling, without law,
Arrogated to itself by a violent vine
And labor, and property, and the time of the farmer.
Bowing to an alien plow, subjugating the scourges,
Here skinny slavery drags on reins
     Relentless owner.
Here, a painful jerk to the grave everyone entails,
Hopes and inclinations in the soul to feed without daring,
     Here young virgins bloom
   For the whim of the insensitive villain.
Prop sweetheart of aging fathers,
Young sons, comrades of labor,
From the hut, native go by themselves to multiply
Yard crowds of tormented slaves.
Oh, if my voice knew how to disturb hearts!
As if barren heat burns in my chest
And the fate of the orbit was not given me a formidable gift?
I’ll see, oh friends! non-oppressed people
And slavery, fallen by the mania of the king,
And over the homeland of enlightened freedom
Will a wonderful dawn finally come up?

1819