Отслужил солдат службу трудную,
Службу ратную, ох, тяжелую.
Двадцать лет служил, да еще пять лет.
Генерал-аншеф ему отпуск дал.
И пошел солдат во родимый край,
Вся-то грудь в крестах, сам - седой как лунь.
На крыльце жена - молода стоит, -
Двадцати годов словно не было.
Ни морщиночки на лице ее,
Ни сединочки в косах девичьих.
Посмотрел солдат на жену свою,
И сказал солдат слово горькое:
"Видно ты, жена, хорошо жила,
Хорошо жила - не состарилась!"
А она ему говорит с крыльца,
Говорит с крыльца, сама плачет вся:
"Не жена твоя я законная,
А я дочь твоя, дочь сиротская.
А жена твоя во сырой земле,
Под березонькой, уже пятый год.
И пошел солдат, в избу сел солдат.
Зелена вина приказал подать.
Пил всю ночь солдат, по щекам его
Толь вино текло, толи слезоньки.
The soldier served a difficult service,
Military service, oh, heavy.
He served for twenty years, and even five years.
The General-General gave him a vacation.
And the soldier went to his native land,
All breasts in crosses, himself gray as a moon.
On the porch the wife is young,
It was as if twenty years old.
No wrinkles on her face,
Not gray hair in girl’s braids.
The soldier looked at his wife,
And the soldier said a bitter word:
"You see, wife, lived well,
Lived well - not aged! "
And she tells him from the porch,
She speaks from the porch, she cries all:
"I am not your wife, I am lawful,
And I am your daughter, an orphan daughter.
And your wife is in damp land,
Under the birch, for the fifth year.
And the soldier went, the soldier sat in the hut.
Zelen wine ordered to file.
A soldier drank all night, on his cheeks
Only the wine flowed, the faucets are teardrops.
