Я увидел Вас в летнем тире,
Где звенит монтекрист, как шмель.
В этом мертво кричащем мире
Вы почти недоступная цель.
О, как часто юнец жантильный,
Энергично наметив Вас,
Опускал монтекрист бессильно
Под огнем Ваших странных глаз...
Вот запела входная дверца...
Он - в цилиндре, она - в манто.
В оловянное Ваше сердце
Еще не попал никто!
Но однажды, когда на панели
Танцевали лучи менуэт,
В Вашем сонном картонном теле
Пробудился весенний бред.
И когда, всех милей и краше,
Он прицелился, вскинув бровь,
Оловянное сердце Ваше
Пронзила его любовь?
Огонек синевато-звонкий...
И под музыку, крик и гам
Ваше сердце на нитке тонкой
Покатилось к его ногам.
Вертинский А. 1928
I saw you at the summer dash
Where the montecrist rings like a bumblebee.
In this dead screaming world
You are an almost inaccessible target.
Oh, how often a gentile youth,
Vigorously targeting you,
Lowered the montecrist powerlessly
Under the fire of your strange eyes ...
The front door began to sing ...
He is in a top hat, she is in a cloak.
Into your tin heart
Nobody has hit yet!
But one day when on the panel
The rays of the minuet were dancing
In your sleepy cardboard body
Spring delirium has awakened.
And when, all the sweeter and more beautiful,
He took aim, raising an eyebrow,
Your tin heart
Pierced his love?
A bluish-ringing spark ...
And to the music, shout and din
Your heart is on a thin thread
It rolled at his feet.
Vertinsky A. 1928
