С большой охотой злая мать ее топила в реке,
Одежды скинула, хмельная и ушла налегке.
Вода голодным червем проникла в тело ее,
Теченье крики уносило, в пене билось белье.
А над холмом трепещет нимб, там видно храм горел,
Там выли женщины, собаки, коней вели на расстрел,
Лесные волки окружали человека с ружьем,
Но только ангелы небесные боролись с огнем.
Где только что кипела жизнь теперь пылали стога,
Там дым засасывал деревья, всякий зверь погибал,
Там дети голые смеялись над горевшим отцом,
А мать затоптанной лежала давно к небу лицом.
И ярким Солнцем в зеркалах горел там иконостас,
Монахи грязные крестили – ветер, колокол, спас
Кирпичной крошкой, снежным пеплом укрывалась земля,
Словно шакалы из-за лодок дрались лучшие друзья.
Там братья братьям выбивали зубы топором,
Седой старик там страшно плакал с потемневших икон,
Там голод чувствовался слабо для того чтобы жить.
Там слезы чувствовались больше для того чтобы петь.
Праздник Золота!
А утром солнце прикурит, стряхнет пепел в карман,
Ветвей деревьев дирижер, моторов хриплый вокал,
Колки людей на грифах улиц, струны рельсы звенят,
В глазах засыпанных снегом снова Храмы горят.
Праздник золота.
With a large hunting angry her mother drowned in the river,
Clothes thrown off, intoxicated and left light.
Water hungry worm penetrated into her body,
During the screams carried away, in the foam beating linen.
And over the hill trembles halo, we'll see the temple burned,
There howling women, dogs, horses were to be shot,
Wild wolves surrounded the man with the gun,
But the angels of heaven fought the fire.
Where just seething life now burned haystacks,
It sucked the smoke tree, every animal died,
There naked children laughed burning father
A mother lay trampled a long time to face the sky.
And the bright sun in the mirrors burned there iconostasis
Monks dirty baptized - the wind, the bell saved
Brick chips, snow hid the ashes of the earth,
Like jackals of boats fought the best of friends.
There his brother beat ax teeth
The gray-haired old man out there scared crying with darkened icons,
There is hunger felt weak to live.
It felt more tears to sing.
Holiday Gold!
And the morning sun lit up, shake off the ashes into his pocket,
Branches of trees conductor motors hoarse vocals,
Kolka people on the streets fretboard strings ring rails,
In the eyes of the snow-covered temples burn again.
Holiday gold.
