Я с трудом разжимаю веки:
Не очнуться от наваждения,
Я как будто в двадцатом веке,
В смысле, в самом его рождении.
И у книжной стою витрины,
Опустелой и кем-то брошенной,
Я, конечно же, не Марина,
Но я тоже пишу Волошину.
Вы ведь скажете - много чести,
Не последними и не первыми.
Мы же с этой эпохой вместе,
Только жаль, не душой, а нервами.
Это, право, красиво с виду,
Но судьба-то за всё расплатится.
Я сегодня к обеду выйду
В тёмно-синем закрытом платьице.
Как стемнеет, пойду к аптеке,
Чтоб и ночь, и фонарь, и улица,
Я сегодня в двадцатом веке…
Говорят, если верить, сбудется…
Александра Ардова
I could hardly open my eyelids:
Do not wake up from the delusion,
I'm kind of in the twentieth century,
In a sense, at its very birth.
And the book stand showcases
Desolate and abandoned by someone,
I, of course, not Marina,
But I also write Voloshin.
You did say - a lot of honor,
Not last and not first.
We do this with the era,
Just a pity no soul and nerves.
That's right, nice to look at,
But fate had something for all pay off.
Today, I go out to dinner
The dark blue closed dress.
As it gets dark, I will go to the pharmacy,
So that night, and the lights and the street,
I am now in the twentieth century ...
They say that if you believe, will come true ...
Alexander Ardova
