Текст песни Алексей Гравицкий - В Зоне Тумана - Диалог Угрюмого и Хлюпика

Свежий воздух не помог. Хлюпика трясло. Я остановился в сторонке от входа - небольшой дверки под огромным щитом «Арена». Мой приятель тут же привалился спиной к стене, сполз по ней и, усевшись на корточки, опустил голову на руки.

Плечи Хлюпика ходили ходуном. Плачет или просто адреналина нахватался?

Он поднял голову. Глаза были сухими, но его продолжало колотить.

- Зачем? - не своим голосом спросил он. - Зачем это?

- За деньги, - честно ответил я. - Еще за острые ощущения. Может, еще по какой причине. Я не психолог, чтоб в этом ковыряться. И Фрейда не читал. Знаю только, что у него все из-за яиц.

- И это в двух шагах от нормального, законопослушного мира, - пожаловался непонятно на что и неизвестно кому Хлюпик.

Чистоплюй! Меня затрясло от злости. Я перестал сдерживаться и дал волю чувствам. Рука сама метнулась вперед. Я подхватил его за грудки, поднял над землей и впечатал спиной в стену. Он засучил ногами, схватился за мою руку. Не то чтобы сопротивлялся, скорее от неожиданности.

- В двух шагах от какого мира? - тихо, но очень жестко прорычал я. - От твоего беспечного рафинированного мира, которого нет. Вы же просто не знаете другого. Видите его только в телевизоре. В кино и в криминальных новостях. Вы и воспринимаете это как кино. Кто-то обдолбался наркоты и с балкона вышел в лучшую жизнь - кино. Где-то дом взорвали - кино. Деды салабонов лупят - кино. Шалавы трахаются, по малолетству ни о чем не думая, а потом детей на помойку выбрасывают - кино.

Я разжал пальцы. Хлюпик шлепнулся на землю и принялся тереть перетянутую курткой шею.

- Вы даже повздыхать можете, дескать, ой как жалко, какой кошмар творится. Но для вас же этот кошмар, как голливудская сказка про живых мертвецов. Вы в это не верите. Вы не замечаете, что это есть, что вы в этом живете, что это может коснуться и вас. Как там… гром не грянет - мужик не перекрестится. Пока вас лично это не касается, вы, по примеру страуса, живете в неведении с головой в песке. «Мне не видно - мне не страшно». Хлюпик поднялся. Глаза очумелые, рожа красная.

- Ты чего, Угрюмый?

В самом деле, чего это меня понесло? - мелькнуло в голове.

- Мир - дерьмо, - резюмировал я по инерции. - Зона - дерьмо. Люди - дерьмо.

Он пошатывался и продолжал тереть шею. На меня глянул искоса.

- Но ведь это неправда, - покачал головой. Неправда? А что тогда правда? То, что он видит, - правда. Оно есть. И оно есть везде. И есть потому, что есть люди, которые позволяют себе то, что тысячелетиями запрещали. Стоило ли сотни и тысячи лет выводить запреты, выстраивать морали, заповеди и религии для того лишь, чтобы научиться их обходить и оправдывать себя? Я вот себя не оправдываю. Честно говорю: я - говно. Такое же, как все. Хотел бы быть лучше, но уже не умею.

Кажется, я говорил вслух. Во всяком случае, последняя фраза была сказана в голос. Хлюпик посмотрел на меня с пониманием. Взгляд у него вдруг стал тем самым, металлическим, которым можно ломать кости и колоть дрова.

- Просто тебя очень сильно обидели, - тихо сказал он. - Не знаю кто, не знаю когда, но очень сильно ударили.

Я мотнул головой. Да, ударили. Не просто ударили, а всю жизнь били. И наколотили не только шишек, но и понимание того, как устроен этот мир.

- Тебя зато мордой об стол не прикладывали, - пробурчал я.

- Прикладывали, - отозвался Хлюпик. - И больше, чем ты думаешь. Только держать удар надо уметь. Не только когда по морде бьют, но и когда в душу плюют. Человека иной раз обидят - не важно как. Он опыт получает, пусть и негативный. И, знаешь, девяносто девять из ста решают, мол, раз другие могут бить меня, то я могу лупцевать других. Причем так же безнаказанно. И только один на сотню вспомнит, что чувствовал, когда его, как ты говоришь, «мордой об стол». И не станет бить другого со злости, а остановится, вспомнив, каково это - быть битым. Помнишь: «подставь другую щеку»? Надо быть очень сильным человеком, чтобы суметь не ударить в ответ. А ты - слабак.

Fresh air did not help. Lipka shook. I stopped aside from the entrance - a small door under the huge shield "Arena". My buddy immediately took his back to the wall, slipped on her and, sit down on a squat, lowered his head on his hands.

Shoulders of lipka walked out. Crying or just adrenaline grabbed?

He raised his head. The eyes were dry, but it continued to scream.

- What for? - he asked her voice. - Why is it?

"For money," I honestly answered. - Still behind the thrill. Maybe for more. I'm not a psychologist, so that in this picking up. And Freud did not read. I only know that everything has everything because of the eggs.

"And this is two steps away from the normal, law-abiding world," complained not clearly to that and unknown to whom the lipik.

Sissy! I was blocked by anger. I stopped holding away and gave the will of the feelings. The hand itself darted forward. I picked it up for breasts, raised above the ground and imprinted his back into the wall. He knocked his feet, grabbed my hand. Not that resisted, rather from surprise.

- Two steps from what world? - Quiet, but I growled very hard. - From your careless refined world, which is not. You just do not know the other. See him only on TV. In the cinema and in criminal news. You and perceive it like a movie. Someone attacked drugs and from the balcony went to the best life - a movie. Somewhere the house blew up - movies. Grandparents Salabonov are screaming - movies. Shalava fuck, in the dark, without thinking about anything, and then they throw children on the garbage - movies.

I ruled my fingers. The hlyupik clung to the ground and began to rub the neck jacket with a jacket.

"You can even wish, they say, oh how sorry, what a nightmare is going on." But for you, this nightmare, like a Hollywood fairy tale about the living dead. You do not believe it. You do not notice that it is that you live in it, that it can touch you. How there ... Thunder is not born - the man will not cross. While you personally do not concern you, you, in the example of ostrich, live in ignorance with your head in the sand. "I am not visible - I'm not scary." Hlypik rose. Eyes crazy, red dog.

- What are you, sullen?

In fact, what did it suffer me? - flashed in the head.

"The world is shit," I summarized in inertia. - Zone - shit. People - shit.

He stepped out and continued to rub her neck. I looked at me.

"But this is not true," shook his head. Not true? And then what is true? What he sees is true. It is. And it is everywhere. And there is because there are people who allow themselves that millennia forbidden. Did you cost hundreds and thousands of years to bring prohibitions, build morality, commandments and religions to learn how to go around and justify yourself? I do not justify myself. Honestly say: I am shit. The same as everyone. I would like to be better, but I don't know how.

It seems I spoke out loud. In any case, the last phrase was told to the voice. Hlyupik looked at me with understanding. His look suddenly became the most metallic, which can break the bone and prick of firewood.

"They just offended you very much," he said quietly. "I don't know who, I don't know when, but they hit very much."

I woven my head. Yes, hit. They didn't just hit, and all his life was beaten. And they found not only cones, but also an understanding of how this world is arranged.

"You didn't put on the table on the table," I muttered.

- Applied, - Hlyupikov said. - And more than you think. Just keep the blow to be able to be able to. Not only when they hit the face, but also when they spit in the soul. A person sometimes offended - no matter how. He gains experience, albeit negative. And, you know, ninety-nine of a hundred decide, they say, since others can beat me, then I can leop the others. And just as impunity. And only one on a hundred will remember that he felt when he, as you say, "face about the table." And will not beat the other with anger, but will stop, remembering what it is - to be broken. Do you remember: "Put the other cheek"? It is necessary to be a very strong person to be able to not hit in response. And you - weakk.