Джек Абатуров
Мне пятнадцать. Лето. Влюблен? Конечно! Я иду по улицам без огней. В животе почти килограмм черешни, надо мной – испуганный воробей. Под ногами листья, сухие листья, в рюкзаке – стихи [или первый стих?].
Я еще не вырос ни в скандалиста,
ни в поэта. И даже люблю других.
За плечами школа, впереди – надежды, не читал ни Ницше, ни Гришковца. Я одет безвкусно, моя одежда совершенно дикого образца [тут тебе ни конверсов или парки, красно-белой шапки и рукавиц].
Мне пятнадцать. Я собираю марки.
Я неловко сложен и бледнолиц.
Мне пятнадцать. Я незнаком с тобой. И, наверно, это громадный плюс. Я дружу с удачей и головой, но в тебя влюблюсь.
Всё равно влюблюсь.
Будет осень. Минус шестнадцать где-то. Мне уже [о Боже!] все двадцать два.
И в три раза меньше здоровых клеток и больнее – сердце и голова. Я теперь умнее. Но некрасивей. Да, неловко сложен и бледнолиц. Я пишу стихи о весне в России и боюсь коснуться твоих ресниц. И скатиться пальцем по острым скулам.
Я стихи умею.
Теперь.
И всё.
***
Мне пятнадцать. Лето. Урок прогулян.
Но я счастлив, черти.
И без нее!
Jack Abaturov
I'm fifteen. Summer. In love? Of course! I walk the streets without lights. There is almost a kilogram of cherries in the stomach, a frightened sparrow above me. Under the feet are leaves, dry leaves, in a backpack - poems [or first verse?].
I have not grown into a scandalist yet
Not in the poet. And I even love others.
Behind the school, in front - hopes, neither Nietzsche nor Grishkovtsy read. I am dressed tasteless, my clothes of a completely wild sample [here you have neither envelopes or parks, red and white hats and mittens].
I'm fifteen. I collect brands.
I am embarrassed and pale -faced.
I'm fifteen. I'm unfamiliar with you. And, probably, this is a huge plus. I am friends with luck and head, but I will fall in love with you.
I will fall in love anyway.
There will be autumn. Minus is sixteen somewhere. I already [about God!] All twenty -two.
And three times less healthy cells and more painfully - the heart and head. I'm smarter now. But ugly. Yes, pale faces are also embarrassed. I write poems about spring in Russia and I'm afraid to touch your eyelashes. And slide with a finger over sharp cheekbones.
I can.
Now.
And that's it.
***
I'm fifteen. Summer. Walking lesson.
But I'm happy, devils.
And without her!
