Я кормил журавля из рук –
божество длиннокрылых стай.
С губ обветренных падал звук:
«Улетай!»
Ты поверил моим глазам,
ты припал к моему теплу,
но всё так же торчит из засад
гибкий лук.
Странным блеском заворожив,
наконечник поднимется ввысь,
тетивы тонкий нерв задрожит –
берегись!
Ты из мира людской хулы
улетай, журавлик, скорей,
пока хмель опустил стволы
егерей…
Мне бы тоже лететь с тобой –
я заложник здесь, а не брат.
Кто помечен грязной душой,
тот не свят.
Я не метил в святые, нет-
не сказать, что душа бела.
Красный цвет – моей крови свет
пролила.
Не по небу плачет она –
по собратьям сводным земным.
Их в повраге дикой погнал
чёрный дым по земле, чёрный дым!..
Еле слышен был глас извне:
«Коль просился – лети же с ним.
Ты уверен, что крыльев нет?
Посмотри – за спиной они…»
Безболезненно, не спеша
бытия обрывалась нить –
в стае птиц улетала душа
не хотевшего кровь пролить.
( апрель 1990 )
I fed the crane from my hands -
deity of long-winged flocks.
A sound fell from the weathered lips:
"Fly away!"
You believed my eyes
you clung to my heat
but still sticks out of the ambush
flexible bow.
Fascinating with a strange brilliance
the tip goes up
bowstrings thin nerve trembles -
watch out!
You are from the world of human blasphemy
fly away, crane, rather,
while hops lowered the trunks
gamekeeper ...
I would fly with you too -
I'm a hostage here, not a brother.
Who is marked by a dirty soul
he is not holy.
I didn’t methyl into saints, no-
not to say that the soul is white.
Red is the light of my blood
spilled.
She cries not in the sky -
according to the brothers of the earthly.
They drove them in the enemy wild
black smoke on the ground, black smoke! ..
A voice from outside was barely audible:
“Kohl asked - fly with him.
Are you sure there are no wings?
Look - they’re behind them ... "
Painlessly, slowly
being broke the thread -
in a flock of birds the soul flew away
who didn’t want to shed blood.
(April 1990)
