(Ты плохая. Зима пройдёт.)
Раздевалась в разрезе штор,
А потом - О, двухтысячный год
Сдохни! - Размазала рот
Невозможной, чужой улыбкой,
Слишком липкой
Для этих губ.
Время пиная,
Как арестанта конвойный,
Вечность вступала в права
И любая попытка возврата
Была бесполезна;
На словах
Пел запрет,
А рассвет
Лез в окно
(Это место я вычеркну).
Только одно неизвестно:
Как попала в подстрочник любовь.
(You're bad. Winter will pass.)
Undressed in the context of the curtains,
And then - oh, two thousandth year
Daughter! - smeared Rot
Impossible, someone else's smile,
Too sticky
For these lips.
Kicking time
Like a convoy's arrestant
Eternity entered into rights
And any attempt to return
Was useless;
In words
Sang a ban
And dawn
Closed in the window
(This place I cross out).
Only one thing is unknown:
As love got into a sign.
