Пролетала родина струйкою дыма.
Зацепило тоненько, потянуло длинно.
Пролетала родина, вдаль уносилась,
Словно самокрутка дедова курилась.
Пролетала родина.
Уходил метелью, не думал о Боге,
А душа споткнулась на самом пороге.
Разрубило душу железною дверью -
Кто теперь душе такой будет верить?
Кто теперь душе такой?
Улетает родина, вдаль улетает.
По ромашке женщина не гадает.
Голова у женщины - ромашковой чашей
От любви, конечно же, настоящей.
От любви, конечно же.
Из оконца взгляд ее скользит над равниной,
Там и есть души моей половина.
Вот и все, что видел я в той струйке дыма.
Зацепило тоненько, потянуло длинно.
Пролетала родина.
Flewing the birthplace of the stream of smoke.
It hooked thinly, pulled long.
Flewing the motherland, the distance carried away,
Like Self-Safe Dedova smoked.
Flew homeland.
Leaving the blizzard, did not think about God,
And the soul stumbled on the threshold itself.
Cut the soul of iron door -
Who is the soul now to believe?
Who is the soul now?
Motherland flies away, flutter away.
On the chamomile woman does not guess.
Head of Women - Romashkova Bowl
From love, of course, real.
From love, of course.
From the end, her look slips over the plain,
There is a soul of my half.
That's all that I saw in that trickle of smoke.
It hooked thinly, pulled long.
Flew homeland.
