Мне было только девять, девять,
И папа мой работал на литейном,
Он приносил в карманах сухари
И говорил мне: «доченька, бери».
А сам не ел – молчал и улыбался,
И щурился, как будто не прощался,
Смотрел на небо, слушал рев турбин
И до утра сидел совсем один.
И мне казалось – это понарошку бой,
Но папа был тревожный и прямой,
Схватил в охапку маму и меня,
Наш календарь застыл у января.
Вода, огонь, скорее в поезд, в поезд!
И мне казалось – мы бежим на полюс,
Но перед поездом лежал разбитый путь,
А папа всё шептал мне: «как-нибудь».
I was only nine, nine
And my dad worked on Litein,
He brought crackers in his pockets
And he told me: "Daughter, take it."
And he didn’t eat - he was silent and smiled,
And squinted, as if he had not forgiven,
I looked at the sky, listened to the roar of turbines
And until the morning he sat completely alone.
And it seemed to me - this is a fight,
But dad was alarming and straight
I grabbed my mother in an armful and me
Our calendar froze in January.
Water, fire, rather on a train, on a train!
And it seemed to me - we are running to the pole,
But before the train lay a broken path,
And dad whispered to me: "Somehow."
