Писала я на аспидной доске,
И на листочках вееров поблeклых,
И на речном, и на морском песке,
Коньками по льду и кольцом на стеклах, --
И на стволах, которым сотни зим,
И, наконец -- чтоб было всем известно! --
Что ты любим! любим! любим! -- любим!
Расписывалась -- радугой небесной.
Как я хотела, чтобы каждый цвел
В веках со мной! под пальцами моими!
И как потом, склонивши лоб на стол,
Крест -- накрест перечеркивала -- имя...
Но ты, в руке продажного писца
Зажатое! ты, что мне сердце жалишь!
Непроданное мной! внутри кольца!
Ты -- уцелеешь на скрижалях.
1920 год.
I wrote on a slate board,
And on the leaves of the faded fans,
Both on the river and on the sea sand,
Skates on ice and a ring on glass, -
And on trunks that are hundreds of winters
And finally - so that everyone knows! -
What do you love! love! love! - we love!
She signed with a heavenly rainbow.
How I wanted everyone to bloom
For centuries with me! under my fingers!
And how then, bowing his forehead on the table,
Cross - crossed crossed - name ...
But you, in the hand of a corrupt scribe
Gripped! that you sting my heart!
Unsold by me! inside the ring!
You will survive on the tablets.
1920 year.
