Небо высекает вески своей тяжестью,
Оставляя на мне эти вмятины.
Я знаю, что при встрече скажешь ты,
Что я, наверное, спятила.
Я легко зову тебя в суе,
Имя сглатывая стеклянным комом,
Оно режет мои связки острыми
Углами, отражаясь нерожденным стоном.
Море молчит, боясь пошевельнуться,
Меня вывести из равновесья.
Теперь оно чересчур спокойно
И это тоже бесит.
Так крепко, что пальцы сточены
Я держусь за свою тревогу.
Если нет тебя, то все кончено.
У меня нет другого бога.
На белых листах еле дышит
Моих мыслей выкидыш.
Небо высекает вески своей тяжестью, Оставляя на мне эти вмятины.
Я знаю, что при встрече скажешь ты,
Что я, наверное, спятила.
The sky carries the wiggle of his weight,
Leaving these dents on me.
I know that when you meet you, you
That I probably saddled.
I am easy to call you in Suge,
Name smoothing with glass lumps,
It cuts my bundles with sharp
Corners, reflected by the unborn moan.
The sea is silent, afraid to move
I take me out of the equilibrium.
Now it is too calm
And it also infuriates.
So hard that fingers are hosted
I hold on my alarm.
If not you, then all over.
I have no other God.
On white sheets barely breathe
My thoughts miscarriage.
The sky carries the wiggle of his weight, leaving these dents on me.
I know that when you meet you, you
That I probably saddled.
