Текст песни Аля Кудряшева - Извини меня, я всё-таки повзрослела.

А все эти наши проблемы, наши одышки, наши черные горячие неудачи оттого, что мы хватаем жизнь за лодыжку и сжимаем ее, и не знаем, что делать дальше. Как почти любимый - вдруг с губой искривленной неожиданно командует: "Марш в постель, мол". А она у нас воробышек, соколенок, голубая девочка с хрупкой нервной системой. Этот как в кино - вонючим дыша поп-корном, по бедру ладошкой потною торопливо, А она-то что? Идет за тобой покорно и живет с тобой, бессмысленной, несчастливой. И она смирится, душу смешную вынет и останется красивым бессмертным телом, но когда она наконец-то тебе привыкнет - ты поймешь, что ты давно ее расхотел.
Нужно нежно ее, так исподволь, ненарочно, отходя, играя, кудри перебирая, распускать ее по ниточке, по шнурочку, взявшись за руки собирать миражи окраин, и когда ты будешь топать в рубахе мятой и лелять в ушах мотив своего Пьяццолы, она выплеснет в лицо изумрудной мяты и накроет тебя своей радостью леденцовой.

Я не знаю, что избавило от оскомин и куда мой яд до капли последней вылит, у меня весна и мир насквозь преисполнен светлой чувственности, прозрачной струны навылет, от движений резких высыпались все маски, ощущаю себя почти несразимо юной, я вдыхаю запах велосипедной смазки, чуть усталый запах конца июня. Я ребенок, мне теперь глубоко неважно, у кого еще я буду уже не-первой. А вокруг хохочет колко и дышит влажно, так что сердце выгибает дугой гипербол.
И становится немножко даже противно от того, что я была неживей и мельче, и мечтала, что вот встретимся на Спортивной и не ты меня, а я тебя не замечу, и прикидываться, что мы совсем незнакомы, и уже всерьез устала, совсем застыла, и когда меня кидало в холодный омут оттого, что кто-то целует тебя в затылок. Только ветер обходит справа, а солнце слева, узнает, шуршит облатками Супрастина. Извини меня, я всё-таки повзрослела. Поздравляй меня, я, кажется, отпустила.

Это можно объяснить золотым астралом, теплым смехом, снежной пылью под сноубордом, я не знала, что внутри у меня застряло столько бешеных живых степеней свободы, я не стала старше, просто я стала тоньше, каждой жилкой, каждой нотой к весне причастна, вот идти домой в ночи и орать истошно, бесконечно, страшно, дико орать от счастья.

Мне так нравится держать это всё в ладонях, без оваций, синим воздухом упиваться. Мне так нравится сбегать из чужого дома, предрассветным холодом по уши умываться, Мне так нравится лететь высоко над миром, белым парусом срываться, как с мыса, с мысли. Оставлять записку: "Ну, с добрым утром, милый. Я люблю тебя. Конечно, в хорошем смысле".

And all these are our problems, our shortness of breath, our black hot failures because we grab your life for the ankle and squeeze it, and do not know what to do next. As almost a loved one, suddenly with the lip of curved unexpectedly command: "Marsh to bed, mol." And she we have grooves, falcant, blue girl with a fragile nervous system. This as in the cinema - smelly breathing pop-root, on the hip with his palm, stena hurriedly, and she something? It goes with you pounding and lives with you, meaningless, unhappy. And she commemorates, the soul is ridiculous and will remain a beautiful immortal body, but when she finally gets accustomed to you - you will understand that you have broken it for a long time.
It is necessary to tend it, so gradually, it is more disadvantaged, leaving, playing, kudry, to dissolve her on a string, on a laced, holding hands to collect Mirages, and when you will fuse in the shirt of mint and delay in the ears of the motive of your Piazzol, she will spill in the ears The face of emerald mint and puts you with his joy of candy.

I don't know what got rid of the Okomin and where my poison is up to a drop of the last one, I have a spring and the world through a light sensuality, a transparent string, from the movements of harsh, all the masks fell, I feel almost incredibly young, I inhale the smell of bicycle lubrication, slightly tired smell of the end of June. I am a child, I am now deeply unimportant, who else I will be not-first. And around the cracker laughs and breathes moist, so the heart strifting the leap hyperball.
And it becomes a little more disgusting from the fact that I was non-life and smaller, and I dreamed that we will meet at the sports and not you, and I will not note you, and prevent you that we are at all unfamiliar, and I have already been tired, completely frozen, And when I threw me in a cold pool, because someone kisses you in the head. Only the wind goes away to the right, and the sun on the left will know, rustles the clouds of Supratin. Sorry, I still matured. Congratulations, I seem to let go.

This can be explained by the Gold Astral, warm laugh, snowy dust under a snowboard, I did not know that inside I was stuck so many wildlife degrees of freedom, I didn't become older, I just became thinner, every vest, every note for the spring is involved, so go Home in the night and yelling, endlessly, scary, wildly yelling from happiness.

I like it so much to keep it in the palms, without ovations, the blue air will get enough. I like to run out of someone else's home, a predestrous cold on my ears washed, I like it to fly high above the world, a white sail to break down, like from the cape, with thought. Leave a note: "Well, with good morning, cute. I love you. Of course, in a good sense."