Текст песни Аля Кудряшева - На небе только и разговоров, что о море

На небе только и разговоров, что о море.

Перед воротами очередь хуже рыночной,
Тесно и потно, дети, пропойцы, бабищи.
Это понятно – на стороне изнаночной
нет уже смысла выглядеть подобающе.
Топчутся – словно утром в метро на Бутово,
словно в Новосибирске в момент затмения.
десять веков до закрытья – а им как будто бы
десять минут осталось, а то и менее.

Тошно и душно. Скоро там будет кровь или
обмороки. Мария отходит в сторону,
где посвободней, где веришь, что Райский сад.
к хрупкой высокой девочке с тонким профилем,
с косами цвета сажи и крыльев ворона
и с серебряными нитками в волосах.

Смотрят оттуда на всё это злое варево
И им просто приходится разговаривать.

Ты откуда? Я – из большого города,
Я оттуда, где небо не помнит синего,
Добраться до дома – разве что на троллейбусе.
Ты будешь смеяться – родители шибко гордые,
Имечко – Пенелопа, а мне – носи его
Ладно, хорошо, что еще не Лесбией.
А ты откуда? Я тоже, знаешь, из города,
Мои родители были – напротив – лодыри.
когда окликают – я не беру и в голову.
Как Мюллер в Германии, Смит на задворках Лондона.

Но как бы то ни было – я сюда не хотела,
вот если бы он не ушел тогда в злую небыль.
Вот если бы мне хоть слово о нем, хоть тело.
..молчат и смотрят каждая в своё небо.

А мой я даже знаю, куда ушел.
И мне бы – хоть знать, что там ему хорошо.

А в очереди предлагают кроссовки дешево
И сувениры в виде ключей на пояс.
…Ты знаешь, как это бывает – вот так всё ждешь его,
А после не замечаешь, что едет поезд.
И ищешь силы в себе – потому что где ж еще,
И давишь тревогу в объятиях серых пепельниц.
… или тебе говорят: «Ты держись». Ты держишься
За поручень, за нож, за катетер капельниц.

А я была – и внешне так даже чистенько,
Ходила на работу бугристой улочкой,
В метро по вечерам набивалась плотненько.
А муж мой сошел с ума и в конце бесчисленно
Вырезывал колыбельки, игрушки, дудочки,
Он, знаешь, был высококлассным плотником.

Да что я тебе говорю – ты уже ученая.
Пенелопа гладит теплые кудри черные.

Говорит – послушай, но если бы что-то страшное,
То как-нибудь ты узнала бы – кто-то выдал бы
А значит, что есть надежда – минус на минус.
- Мне снилось, что Иосиф ножом окрашенным
На сердце моём его имя навечно выдолбил.
– И мне, ты знаешь, тоже такое снилось.

Их накрывает тень от сухой оливы.
Толпа грохочет, как камни в момент прилива.

Он мне говорил – ну, что со мной может статься-то,
По морю хожу на цыпочках – аки посуху,
В огне не горю, не знаю ни слёз, ни горя.
Цитировал что-то из Цицерона с Тацитом,
Помахивал дорожным истертым посохом.
– Я знаю, Мария. Мой тоже ходил по морю

Мой тоже побеждал, говорил, подшучивал,
Родился в рубашке – шелковой, тонкой, вышитой,
И всё – убеждал – всегда по его веленью.
А если не по его – то тогда по щучьему,
Забрался на самый верх – ну куда уж выше-то,
Не видел, что стою уже на коленях.

И вот еще – утешали меня порою,
Что имя его гремит, словно звон набатный.
Подсунули куклу, глянцевого героя
Как Малышу – игрушечную собаку.

- Я знаю, знаю. Я слышала в шуме уличном,
Что он, мол, бог – и, значит, на небе прямо.
как будто не догадаюсь, как будто дурочка,
как будто бы у богов не бывает мамы.

- Он всё говорил, что пути его бесконечны.
- Конечно.

И гогот толпы – как будто в ушах отвертками,
Как будто камнем в вымученный висок.
Пенелопа нелепо курит подряд четвертую.
В босоножки Марии забился теплый песок.
Ну, что там? Доругались ли, доскандалили?
А было похоже – снег заметал в сандалии,
Волхвы бубнили в ритм нечетким систолам,
какой-то зверь в колено дышал опасливо,
И он был с ней неразрывно, больно, неистово,
О Боже мой, как она тогда была счастлива.

– Да, что мы всё о них… Кстати, как спасаешься,
Когда за окном такое, что не вдыхается,
Сквозь рваный снег гриппозный фонарь мигает,
Когда устало, слепо по дому

In the sky and only talks about a sea.

Before the gates of all the worst of the market ,
Crowded and sweaty , children, drunkards , babishchy .
This is understandable - on the wrong side
there is no longer sense to look appropriately .
Treading water - like a morning subway Butovo
like in Novosibirsk at the time of the eclipse.
ten centuries before closing - and they seemed to be
ten minutes remaining , and even less.

Sick and stuffy. Soon, there will be blood or
fainting. Maria leaves the party
where more room where you believe that the Garden of Eden .
to fragile high girl with a slim profile ,
with braids color black wings and crow
and silver threads in her hair.

Look out at all this evil brew
And they just have to talk.

Where are you from ? I - from the big city ,
I'm from a place where the sky is not blue remembers ,
Get home - unless the trolley .
You'll laugh - helluva parents proud,
Imechko - Penelope and me - carry it
Okay , well, that has not lesbian .
Where are you from ? I also know, from the city,
My parents were - on the contrary - quitters .
when the hail - and I do not take the head.
Mueller in Germany , Smith on the outskirts of London.

But be that as it may be - I do not like here ,
But if he had not gone then in a cruel fiction .
Now, if I a word about it , even though the body .
..molchat and look each in their sky .

And my , I even know where to quit.
And I would - at least know what's it good.

And in turn offer cheap sneakers
And souvenirs in the form of keys on a belt.
... You know how it is - that's the way it waiting for him,
And after you do not notice that the train rides .
And looking for strength in itself - because where else ,
And you push the alarm in the arms of gray ash trays .
Or ... you say: "You hold on ." you stand
The handrail , a knife , a catheter for IVs.

And I was - and apparently even so clean,
Went to work bumpy streets,
In the subway at night jammed plump .
And my husband went crazy and at the end of countless
Cutting out the crib , toys , pipes ,
He , you know, was a good carpenter.

But what I'm telling you - you're already academic .
Penelope stroking warm black curls .

Says - look, but if something terrible ,
That somehow you 'd know - someone would issue
This means that there is hope - minus to minus .
- I dreamed that Joseph knife painted
On my heart his name forever carved out .
- And I , you know , too, is a dream .

Their covers shadow from dry olives .
The crowd roars as the rocks at the time of high tide.

He told me - well, that could happen to me something
By sea walk on tiptoe - Aki dry land ,
In the fire does not burn, does not know of any tears or sorrow .
Quoted something from Cicero to Tacitus ,
Abraded road waving a stick .
- I know , Maria. I too went by sea

I too won, said , joked ,
Born in shirt - silk , fine , embroidered ,
And yet - convinced - always on his wand .
And if he does not - then at the Pike ,
Climbed to the top - well, let alone up something
Did not see that I was standing on my knees already .

And here's another - sometimes comforted me ,
That his name is booming like a tocsin ringing .
Slipped doll glossy hero
As a kid - a toy dog.

- I know, I know . I heard the noise of the street ,
That he supposedly God - and hence in the sky directly .
do not seem to have guessed, like a fool ,
as if the gods there is no mother.

- He's saying that his ways are endless.
- Of course .

And yuk crowd - like ears screwdrivers
It's like a stone in the temple labored .
Penelope ridiculous smokes consecutive quarter .
In sandals Mary huddled warm sand .
Well, what is it? Dorugalis whether doskandalili ?
And it was like - snow covered his sandals ,
Magi mumbled into the rhythm of fuzzy systole
some beast in the knee breathed cautiously ,
And he was with her inseparably , it hurts , passionately ,
Oh my God , how she would be happy.

- Yes, we are all about them ... By the way , how to save ,
When the window is that it is not inhaled ,
Through the ragged snow flu-like lamp blinks
When tired, blindly around the house