Текст песни Аля Кудряшева - Три, два, один - 05 - Двадцать пёрышек за плечами...

Двадцать перышек за плечами - облетели, пора линять. Я иду, шевелю ключами, люди пялятся на меня. В уши музыку, лейся песня, голос плавится заводной, нам, казалось, так сложно вместе, но еще тяжелей одной. Выходи уж на связь с эфиром, слышишь, ты, я тебя люблю. Продавец из ларька с кефиром называет меня: "Верблюд". "Подходи, - говорит, - родная, выбирай для себя еду" Если я и себя не знаю, то зачем я к нему пойду?
Воздух - синий с привкусом яблок, бьет испариной лучевой. Я живу пока по ноябрь, получается ничего. Я хорошая. Плеер - shuffle. Сочиняю в метро стихи и вяжу тебе серый шарфик из акриловой чепухи. Надо мной распростерся город - прямо, чувствую, как дрожит, запиваю четверг кагором, чтобы пятницу пережить, дни меняются торопливо, снег прозрачен, дожди мокры. Запиваю субботу пивом, Lowenbraun'ом, не хухры.
Я дышу табаком дешевым, неподвижным смеюсь лицом. Ничего еще, Кудряшова, в целом, держишься молодцом. Скоро сессия, зарубежка, сдашь - не сдашь, тут пойди пойми, говорят, по утрам пробежка помогает постигнуть мир, ведь не сдашь - и катись колбаской, и прошедшего не вернешь, так что лучше учи албанский и не парься чужой херней. То ли дело вскочить, подняться, позабыть обо всем совсем, ведь тебе еще девятнадцать, а ему уже двадцать семь, у него есть жена и дети, он шагает путем своим - почему же на целом свете тебе дышится только им?
На карнизе пригрелась кошка, сочиняю письмо себе, я комок леденелой крошки в задыхающейся трубе. Говорить - это всё, что можешь, говоришь всё равно не то, так размазывай плач по роже, бейся лобиком в монитор. И, давайте, вдвоем катитесь, ждет холодная пустота, просто вы никак не хотите быть счастливыми просто так. Просто чуять струной подвздошной, что уже не страшна стена, просто стиснуть с утра ладошки, и от радости застонать. Нет, вы будете до рассвета, выводя из себя семью, выводить километры бреда в перегревшемся Ай-Си-Кью. И рассвет по мозгам - дубиной, все дороги приводят в Рим. "Ну, спокойной ночи, любимый. Значит, завтра договорим."
А машины асфальты сжирают, как сжирает дрова огонь, двадцать первй листок - журавлик, приземлившийся на ладонь. Я хорошая, даже очень, только глупая, как кирпич. Раз уж выбрал меня средь прочих - так изволь уж теперь, терпи. Выбрал, выбрал и, между прочим - не ругал ведь судьбу свою.
Мы ведь можем, если захочем быть счастливыми. Зуб даю.

Twenty feathers behind your shoulders - flew around, it's time to shed. I walk, wiggle the keys, people stare at me. Music in your ears, pour a song, the voice melts groovy, it seemed to us so difficult together, but even harder alone. Get in touch with the ether, you hear, you, I love you. The seller from the kefir stall calls me "Camel". “Come,” he says, “dear, choose food for yourself.” If I don’t know myself, then why would I go to him?
The air is blue with a taste of apples, beats with radial perspiration. I live until November, it turns out nothing. I'm good. The player is shuffle. I write poetry on the subway and knit you a gray scarf of acrylic nonsense. The city stretched over me - right, I feel it trembling, I wash down Thursday with Cahors to survive Friday, the days change hastily, the snow is transparent, the rains are wet. I wash down Saturday with beer, Lowenbraun, not huhry.
I breathe cheap tobacco, laughing motionless face. Nothing else, Kudryashova, in general, you are doing well. Soon the session, abroad, you will pass it - you will not pass it, then go and understand, they say, in the morning jogging helps to comprehend the world, after all, you will not pass it - and roll with a sausage, and you will not return the past, so it is better to learn Albanian and do not worry about someone else's garbage. Is it a matter of jumping up, getting up, forgetting about everything completely, because you are still nineteen, and he is already twenty-seven, he has a wife and children, he walks his own way - why in the whole world do you breathe only with him?
A cat is warming up on the cornice, I am composing a letter to myself, I am a lump of icy crumb in a choking pipe. Talking is all you can, you still say the wrong thing, so smear the cry on your face, beat your forehead against the monitor. And, let's roll together, a cold emptiness awaits, you just don't want to be happy just like that. Just smell the ileal string that the wall is no longer scary, just squeeze your palms in the morning, and moan with joy. No, you will, until dawn, exasperating your family, take out kilometers of delirium in an overheated ICQ. And the dawn on the brains - a club, all roads lead to Rome. "Well, good night, darling. So we'll finish it tomorrow."
And cars devour asphalt, as fire eats firewood, the twenty-first leaf is a crane that has landed on the palm. I'm good, even very good, only stupid as a brick. Since you have chosen me among the others, so if you please bear with me now. I chose, I chose and, by the way, I didn’t scold my fate.
We can, if we want to be happy. I give a tooth.