Текст песни Анатолий Таволжанский - Кулак-2

Кулак 2

Продолжение истории про Кулака или Кулак-2

День за днём, весь в себе, кое-как
Жил в тоске, пил как все наш Кулак.
Только время другое пришло-
Кулачище воспрянул душой.

Перестал самогонку он гнать.
Добровольно свой сдал аппарат.
Стал газету читать и журнал
И про многое очень узнал.

Про жизнь и про малину,
Разгул и воровство.
Про разные причины,
Куда исчезло всё.

Про то, что было раньше
И чья в этом вина.
Про дух у масс упавший
От водки и вина.

Про высшее начальство
Узнал он - кто есть кто.
Про сельское хозяйство.
Про это и про то.


Пертурбации прошлых атак
Ворвались, оживился Кулак.
Заиграла в нём кровь горяча.
Понял он, что не может молчать.

На собраниях стал выступать
И общественность митинговать.
И в троллейбусах слово иметь,
Что гремело как «ёж твою медь».

О том, что уже можно,
Но разрешили зря.
О мафиях, о кознях
Пробившихся в князья.

О засланных шпионах
В центральное ТиВи.
О нэпманских притонах,
Что снова расцвели.

О трёх врачах-садистах
Из абортария,
И прочих аферистах
Из недр Израиля.


Демократий чахоточный свет,
Тонкость интеллигентных бесед,
С пацанами «ля-ля», - вот бардак!
Ненавидел всё это Кулак.

Бредил твёрдой и цепкой рукой.
«Нам не нужен бескровный застой!».
Ум за разум, мысля за мыслю,
Звал к дубине народ и к огню.

Всех бюрократов в карцер
И к стенке несунов.
В концлагеря засранцев
И панков и хиппов.

Кто роком увлечённый,
Сечь, не жалея розг.
«Товарищей учёных»
В колхозы и в навоз.

А пьяных на дорогах
Убитыми считать:
Не церемонясь, в морг их
Для вскрытья отправлять.

Вспомнив молодость, Харю жену,
Про интимное дальше он гнул:
Разложенье, мол, нравов кругом,
Безыдейный, мол, секс, в основном.

И, духовный спасая наш мир,
Письма слал и в печать, и в эфир.
В «Пионерскую жизнь», в «Крокодил»-
Исполненья немедля просил.

«Я требую по ЗАГСам,
Во время всех торжеств,
Ввести добрачным актом
Проверку для невест:

Поставить кресло гине-
Кологическоё,
Чтоб каждый мог увидеть
Цела ли честь её.

А проституткам надо
Устроить трибунал,
Чтоб на местах разврата
Он их расстреливал».

Но, куда б не совался Кулак,
Дела нет, хоть бросайся под танк.
Не поймёт: отчего, почему
Все обструкцию чинят ему.

Тогда, двери на ключ заперев.
Драгоценнейший вынул портрет.
На колени упал перед ним,
Как пред богом взмолился своим:

«Родной Лаврентий Палыч,
Как истый патриот
Я шлю свои сигналы,
Мне не закроют рот.

Во имя светлых будущ,
Во имя светлых дней,
Вскрывал врагов и буду
Вскрывать ещё сильней.

Когда ж не примут меры
На мой последний стук,
Ей богу Люциферу
Претензии снесу.

И Лаврентий, откинув пенсне,
Вдруг сказал кулаку тет-а-тет:
«Мы бы всех, только нет больше сил,
Притупился топор, откосил.

Но вернётся всё, ты только жди.
Брось буянить и в пустошь уйди.
Там пока, прошлый грех искупив,
Заведи свой кооператив».

В пустыне Каракумы
Теперь Кулак живёт
И спутникам угрюмым
Он миражи сдаёт.

В тех миражах оазис
В безбрежных берегах
И коммунизма базис
На вражьих черепах.

Там звёзды небосвода
На груди нацепив,
Учёная свобода
Гуляет на цепи.
И серп там в брызгах крови
И молот у плеча,
А в небе гордый профиль
Лаврентия Палача.

Fist 2

Continuation of the story about Kulak or Kulak-2

Day after day, all in myself, somehow
He lived in melancholy, drank like everyone else, our Kulak.
Only another time has come -
Kulachische perked up.

He stopped making moonshine.
I handed over my device voluntarily.
I started reading newspapers and magazines
And I learned a lot about a lot.

About life and about raspberries,
Revelry and theft.
About different reasons
Where has everything disappeared?

About what happened before
And whose fault is this?
About the lost spirit of the masses
From vodka and wine.

About senior management
He found out who is who.
About agriculture.
About this and that.


Perturbations of past attacks
They burst in, Kulak perked up.
His blood began to play hot.
He realized that he could not remain silent.

Started speaking at meetings
And the public hold a rally.
And in trolleybuses you have your word,
Which thundered like “hedgehog your copper.”

About what is already possible,
But they allowed it in vain.
About mafias, about intrigues
Those who made their way to princes.

About the sent spies
To the central TV.
About Nepman dens,
That they bloomed again.

About three sadistic doctors
From the abortion clinic
And other swindlers
From the depths of Israel.


Democracy consumptive light,
The subtlety of intelligent conversations,
With the boys “la-la” - what a mess!
Fist hated all this.

He raved with a firm and tenacious hand.
“We don’t need bloodless stagnation!”
Mind for mind, thought for thought,
The people called to the club and to the fire.

All bureaucrats to the punishment cell
And to the wall of nonsense.
To the concentration camps of assholes
And punks and hippies.

Who is passionate about rock,
Flog without sparing the rod.
"Comrade Scientists"
To collective farms and to manure.

And drunks on the roads
The following are considered killed:
Without further ado, to their morgue
Send for opening.

Remembering my youth, Kharya’s wife,
He went on to talk about intimate things:
Decomposition, they say, of morals all around,
Unprincipled, they say, sex, basically.

And, spiritually saving our world,
He sent letters both to print and to broadcast.
In "Pioneer Life", in "Crocodile" -
He immediately asked for fulfillment.

“I demand from the registry office,
During all the celebrations,
Enter premarital act
Check for brides:

Place a chair for the gynecologist
Cological,
So everyone can see
Is her honor intact?

But prostitutes need
Set up a tribunal
So that in places of debauchery
He shot them."

But no matter where the Fist goes,
There is nothing to do, at least throw yourself under the tank.
He won’t understand: why, why
Everyone is obstructing him.

Then, lock the doors.
The Most Precious One took out the portrait.
I fell on my knees before him,
How I prayed to my people before God:

“Dear Lavrenty Palych,
Like a true patriot
I'm sending my signals
They won't shut my mouth.

In the name of bright futures,
In the name of bright days,
I opened up enemies and will
Open even harder.

When will they not take action?
At my last knock,
By God Lucifer
I'll take down the claims.

And Lavrenty, throwing away his pince-nez,
Suddenly he said tete-a-tete to the fist:
“We would all, but there is no more strength,
The ax became dull and fell off.

But everything will come back, you just wait.
Stop rowdying and go into the wasteland.
There for now, having atoned for the past sin,
Start your own cooperative."

In the Karakum Desert
Now Kulak lives
And gloomy companions
He gives away mirages.

In those mirages there is an oasis
On boundless shores
And communism is the basis
On enemy turtles.

There are the stars of the sky
I put it on my chest,
Academic freedom
Walks on a chain.
And the sickle is there in splashes of blood
And a hammer at my shoulder,
And there’s a proud profile in the sky
Lavrentiy Executioner.