Текст песни Андрей Машнин - Вишера

По трассе летят легковушки и фуры.
Девушки у кафешки держат свои фигуры.
– Вот тебя, например, как зовут? Оля?
Оля, а почему ты не в школе?

– Я, вообще-то, давно уже выпускница,
Так что на мне можно хоть сейчас жениться.
Не отрицаю, со всякими делила хлеб и кровать,
Но, считаю, могу ещё раз попробовать.

Раньше я была танцовщицей живота,
Но теперь гибкость тела уже не та.
Вышла у руководителя студии из доверия,
Всё от того, что полюбила Валерия.

Он подъехал сюда на зелёном ржавом ведре,
Подошёл ко мне в темноте в декабре.
Фонарь этот был тогда разбит пацанами,
Но харизма Валерия была подобна цунами.

По утрам он продувал жиклёры и бензонасос,
Покупал мне в ларьке сувениры, всякий колхоз.
В бороде его застревали чипсы и табак.
Я звала его в кино, а он всё в кабак да в кабак.

И однажды, как все, укатил в направлении Волочка.
Заморил, так сказать, червячка и соскочил с крючка.
Были потом Самуил Николаевич и Ашот.
Одному подавай самогон, другому яйца пашот.

А у вас «Дастер» какого года? Двенадцатого?
В двенадцатом я увлекалась Надсоном.
«О сердце глупое» и всё такое прочее.
Читала тут девчонкам ночью.

Вы всё? Можно вас попросить про Валерку?
Он меня и всех знакомых в «Контакте» отверг.
Напишите ему, как будто мой новый спутник,
Что я в порядке, а он дурак и распутник…

Алые губы, донской «Беломор».
Малая Вишера – Трубников Бор.

Вянет в пыли золотой помидор.
Малая Вишера – Трубников Бор.

Валит на крышу дождя перебор.
Малая Вишера – Трубников Бор.

Cars and trucks fly along the highway.
Girls at the cafe hold their figures.
- Here you are, for example, what is the name? Olya?
Olya, why are you not at school?

-I, in fact, have long been a graduate,
So you can marry me at least now.
I do not deny, with all sorts I divided bread and bed,
But, I think I can try again.

I used to be a belly dancer,
But now the flexibility of the body is not the same.
I left the head of the studio out of trust,
All of what Valeria fell in love with.

He drove here on a green rust bucket,
He came up to me in the dark in December.
This lantern was then broken by boys,
But Valery’s charisma was like a tsunami.

In the morning, he blew jackets and a gasoline pump,
I bought me souvenirs in the stall, every collective farm.
In the beard, chips and tobacco stuck him.
I called him to the cinema, and he was all in a tavern and in a tavern.

And once, like everyone else, he drove away in the direction of Volochka.
I got, so to speak, the worm and jumped off the hook.
Then there were Samuel Nikolaevich and Ashot.
Give one moonshine to one, the other eggs are a Pashot.

What year do you have? Twelfth?
In the twelfth, I was fond of the reel.
“Oh heart is stupid” and all that is so.
I read the girls here at night.

All of you? Can you ask you about Valera?
He rejected me and all his acquaintances in the “Contact”.
Write to him as if my new companion,
That I'm fine, and he is a fool and a libertine ...

Scarlet lips, Don "Belomor".
Malaya Vishera - Trubnikov Bor.

The golden tomato worsens in the dust.
Malaya Vishera - Trubnikov Bor.

Rains on the roof of the rain.
Malaya Vishera - Trubnikov Bor.