Чтобы найти себя, есть самый простой вариант:
достаточно понять то, что скрывает в себе фолиант.
Но книги – вымысел. Я в себе это выносил,
зная: талантливый поэт – всегда хуевый дуэлянт;
либо в гостинице – петля. Я словами петлял,
пока под укорами Бранта мы искали с мачты берег.
Либо, боясь быть осужденным, забрался в футляр,
но я ни жив, ни мертв. Тогда когда же мое время, Эрих?
Я на верный путь вышел, только дорога искома.
Я беспокойство не вышиб, забрав себе всю истому.
Словно назло вам я выжил, покинув цепи и кому.
Ты можешь звать меня мышью, ведь я всегда бегал с томом
чего-то важного, того, что перебьет и перепьет.
Поверь, больше, чем ты в себе, всегда удержит переплет.
Есть мир, который утаили страницы,
где «Земля» Моруа дохнет под небом Аустерлица.
Я тут с тоннами одинаковых букв
стонами одинаковых двух
не смогу запретить им писать взаперти.
Я придавал значение как-то восклицанию,
и дамы не задерживались, как по расписанию.
Вот и ярлык, который кто-то нагло крепит:
весь мир – «Театр», да, и ты в нем Майкл Лэмберт.
Я среди пинт и литров оказался слишком увлеченным;
там, где спит элита, я без сна уже вторые сутки;
сбиты с ритма дни те, что мне как-то подарили суки,
ведь мой черный человек внутри – он, действительно, черный.
Планы передохли, словно Головлевы.
Я так привык жить без башки, как Доуэль, только среди здешних.
Забывшись, я себе позволю снова
ничего не писать, но только с отсутствием стержня
внутри. Внутри ты слышишь шепот сцены.
За дешевыми шинелями забьется что-то ценное.
Чтобы найти себя, есть самый простой вариант:
достаточно понять то, что скрывает в себе фолиант.
Я тут с тоннами одинаковых букв
стонами одинаковых двух
не смогу запретить им писать взаперти.
To find yourself, there is the simplest option:
it is enough to understand what the tome hides in itself.
But books are fiction. I endured it in myself
knowing: a talented poet is always a crap duelist;
or in a hotel - a loop. I looped in words
while under the reproaches of Brant we were looking for the shore from the mast.
Or, fearing to be convicted, climbed into the case,
but I am neither alive nor dead. Then when is my time, Erich?
I took the right path, only the road sought.
I did not knock out anxiety, taking all the truth to myself.
As if to spite you, I survived leaving chains and to whom.
You can call me with a mouse, because I always ran with Tom
something important, that which will kill and drink.
Believe me, more than you in yourself will always keep the binding.
There is a world that the pages have hidden
where the "Land" of Morois dies under Austerlitz sky.
I'm here with tons of identical letters
the groans of the same two
I can’t forbid them to write locked up.
I attached some importance to the exclamation,
and the ladies did not linger, as scheduled.
Here is a shortcut that someone brazenly attaches:
the whole world is Theater, yes, and you are Michael Lambert in it.
Amid pints and liters, I was too enthusiastic;
where the elite sleeps, I have been awake for the second day without sleep;
those days that bitches gave me somehow
because my black man is inside - he is really black.
Plans rested, as if Golovlev.
I am so used to living without a head as Dowell, only among the local people.
Having forgotten, I will allow myself again
write nothing, but only with the lack of a rod
inside. Inside you hear the whisper of the scene.
Something valuable will clog behind cheap overcoats.
To find yourself, there is the simplest option:
it is enough to understand what the tome hides in itself.
I'm here with tons of identical letters
the groans of the same two
I can’t forbid them to write locked up.
