Я – самый паршивый персонаж компаний.
Под мои параметры ямы не раз копали.
Дуры зазря магнитами к харизме прилипали.
Со мною постепенно те, кто рядом плыли, пали.
Всю мою дурь в секунду размажет по лобовому.
Гнавшись за мной, не знала, кто я, а гнала бы в омут
и поняла сама бы, сколько тут ремарок,
ведь мы протопали все от «Дна» до «Триумфальных арок».
Вино тонет в бокале, ненависть испита.
Глаза оттенка неба, хоть и временами спит.
А у людей посерьезней в памяти Шекспир там,
пока я вспоминаю, сколько нужно вылить в рюмку спирта.
И мы все же ненормальны:
мечта сама летела – мы ее нагло поймали.
Я выбираю среди коек, много коих.
Выучи эти слова и повторяй за мной их.
Пускаешь в свою душу – я пускаю дым.
Оставлю напоследок в памяти следы.
Держу себя в руках, а ты за идиота держишь,
все потому что песни и мотивы те же.
В пустоту пятый год мысли на листе.
Пусть дадут нужное, если сейчас не с тем.
В свете ламп или под фарами в свете диодов
я шатаюсь по страницам от «Игрока» к «Идиоту».
Она то не поймет, но все равно поплачет.
Сердце ведь любит искренне, но сердце то собачье.
Галстука виндзор в образе каната.
Я тут еще, перед «Октавой», пока надо.
Мне лень искать музу – и я заказываю на дом.
Открываю дверь – передо мной стоит она там.
То, что внутри, узнает лишь патологоанатом.
О важном нам хочется крикнуть не правдой, а матом.
Выстрелы слов – бесполезней травмата.
Приход любой не вывезет наркотик.
А нам бы дотянусь с тобой хотя б до марта,
ну, или выстоять, хоть одеты не по погоде.
Пускаешь в свою душу – я пускаю дым.
Оставлю напоследок в памяти следы.
Держу себя в руках, а ты за идиота держишь,
все потому что песни и мотивы те же.
I'm the lousiest character in companies.
Pits were dug for my parameters more than once.
Fools in vain clung to charisma with magnets.
With me gradually those who sailed next to me fell.
All my nonsense in a second will smear on the frontal.
Chasing me, I didn't know who I was, but would drive me into the pool
and she would have understood how many remarks there are,
we have trampled everything from "The Bottom" to the "Arc de Triomphe".
The wine is drowning in the glass, the hatred is gone.
Eyes the shade of the sky, though at times asleep.
And people have more serious memories of Shakespeare there,
while I remember how much to pour into a glass of alcohol.
And we are still insane:
the dream itself flew - we brazenly caught it.
I choose among the beds, many of which.
Learn these words and repeat them after me.
You let it into your soul - I blow up smoke.
I will leave traces in my memory for last.
I control myself, and you hold for an idiot,
all because the songs and motives are the same.
Into emptiness, the fifth year of thought on the sheet.
Let them give you what you need, if they are not right now.
In the light of lamps or under the headlights in the light of diodes
I wander the pages from The Gambler to The Idiot.
She will not understand, but she will cry anyway.
The heart loves sincerely, but the heart is a dog's.
Windsor tie in the form of a rope.
I'm still here, in front of the Octave, for now.
I'm too lazy to look for a muse - and I order at home.
I open the door - she stands there in front of me.
What is inside, only the pathologist knows.
We want to shout about important things not with truth, but with obscenities.
Shots of words are more useless than trauma.
Any parish will not take out the drug.
And we would reach with you at least until March,
well, or stand, even though they were not dressed for the weather.
You let it into your soul - I blow up smoke.
I will leave traces in my memory for last.
I control myself, and you hold for an idiot,
all because the songs and motives are the same.
