На краешке той косы, в окрестностях Геленджика,
Как в лодке, в моей горсти пылала твоя рука.
Как мяч, улетающий прочь из круга упругих тел,
Я устремлялся ввысь и жить на земле не хотел.
Я болен был не тобой - я памятью болен был -
Я даже себя самого, как кажется, позабыл.
С меня, как с безмолвных рыб - без кожи и плавников,
Гречанка сдувала пыль, нахваливая улов.
Как будто торгуясь взахлеб, вертела улов в руках
И, морща высокий лоб, смотрела на дно сачка,
Приникнув к моей щеке соленой щекой своей,
Шептала: «Оставь, уйди, забудь навсегда о ней!»
А я, не смыкая век, ладонь тугую ее
Облизывал, точно волк, забывший призванье свое,
И преданней, чем скала, расплавленная на песке,
Дыханье ее хранил в пульсирующем виске.
И от судьбы отрывал, как пуговицы на пиджаке,
И краешек той косы в сентябрьском Геленджике,
И тихую руку твою, пылающую в горсти,
Не зная, как от любви тебя и себя спасти.
On the edge of the spit near Gelendzhik
As in the boat , in my handful of blazing your hand .
As the ball flies away from the circle of elastic bodies
I rushed up and live on land that is not wanted.
I was not sick of you - I was sick of memory -
I even himself , seems to have forgotten .
With me, as with silent fish - without skin and fins,
Greek fugitive dust , praising the catch.
As if trading excitedly twirling catch in the hands of
And , wrinkling his high forehead , looked at the bottom of the net,
Priniknuv my cheek cheek its salt ,
Whispered, " Leave , leave , forget all about it ! "
And I'm not closing my eyelids, her hand tight
Licking , like a wolf , who had forgotten his vocation ,
And devotedly than rock melted in the sand,
Her breathing kept in a pulsating temple.
And the fate of coming off as buttons on the jacket ,
And the edge of the spit in the September Gelendzhik
And calm your hand glowing in his hand ,
Not knowing how to love you and to save himself .
