Текст песни Андрей Земсков - Баллада о 1945-ом годе

Баллада о 1945 годе

Земсков Андрей

Я начал свой путь в стародавние годы,
Когда красным светом горела звезда.
Тогда ненадолго хватало свободы:
Её волокли на восток поезда.

В кисете махорки щепотка на брата,
Да мрак пересыльных кирпичных дворцов.
Мы были не дети, а внуки Арбата,
Едва пережившие павших отцов,

Подростки в пилотках, успевшие только
Последний кусочек войны отхватить.
И нам улыбалась красивая полька,
По-русски учившаяся говорить.

Висела над Вислой весенняя полночь.
Но пан капитан (что ни слово – указ)
Сказал, как отрезал: «Фашистская сволочь!
Жила тут, наверное, с немцем до нас!»

У тех, кто постарше, звенели медали
И ноша на сердце была тяжела.
О гетто Варшавском тогда мы не знали…
Тихонько заплакав, девчонка ушла.

Кусались ещё партизанские тропы:
В лесах Белоруссии – схроны смертей.
А мы покатили назад из Европы, -
Под залпы салюта нам было светлей.

Погоны гвардейские нам возвращали
Былинную славу забытых времён.
Казалось, не будет ни зла, ни печали,
Когда враг разбит и навек заклеймён.

В быту гарнизонном мы щурились солнцу,
И год 45-й летел всё быстрей.
Под осень войну объявили японцу,
Чтоб выгнать его из маньчжурских степей.

И вот эшелон за Байкал потянулся,
Но где-то в Чите мы застряли чуток,
Полночи стояли. К утру я проснулся
И двинул с ведёрком искать кипяток.

А рядом состав – ниже нашего сортом –
Он только что прибыл на путь запасной:
Из утлых вагонов с собачьим эскортом
Толпу заключённых встречает конвой.

С колёс – на колени! Откуда их столько?
Неужто бандиты, шпионы, ворьё?
И вдруг среди прочих – та самая полька!
В толпе арестантов узнал я её.

Упала она и разбила колено,
И плакала горше, чем в мае тогда.
Там были и те – из немецкого плена,
В колымский этап уходя навсегда.

Там был и в прожжённой своей гимнастёрке –
Уже без погон – бывший наш капитан.
И вслед им трофейные псы рвали сворки, -
Немецкий порядок их так воспитал.

Нам всем по казённому дали вагону:
Я ехал над Гоби поднять красный флаг,
Девчонка-полячка – на женскую зону,
А пан капитан – на мужскую, в Бамлаг.

Победное время – каким оно будет
Казаться нам сквозь прожитые года?
Здесь часто, увы, победителей судят,
Но всё-таки чаще берут без суда…

Май 2006.

Ballad of 1945

Zemskov Andrey

I began my journey in the old years,
When a red star burned.
Then freedom was briefly enough:
She was dragged east of the train.

In a pouch of shag, a pinch on a brother,
Yes, the gloom of the transit brick palaces.
We were not children, but the grandchildren of Arbat,
Barely surviving the fallen fathers

Teenagers in caps, only
The last piece of war to grab.
And a beautiful polka smiled at us,
Learning to speak Russian.

Hanging over the Vistula, spring midnight.
But pan captain (no word - decree)
He said as he snapped: “Fascist scum!
Probably lived here with a German before us! ”

For those older, medals rang
And the burden on my heart was heavy.
Then we did not know about the Warsaw ghetto ...
Weeping softly, the girl left.

Biting partisan paths:
In the forests of Belarus - death caches.
And we rolled back from Europe, -
Under the salutes, we were brighter.

Guards shoulder straps returned to us
The epic glory of forgotten times.
There seemed to be no evil, no sorrow,
When the enemy is defeated and branded forever.

In garrison life we ​​squinted at the sun
And the 45th year flew faster and faster.
In the fall, the Japanese declared war
To expel him from the Manchu steppes.

And the train for Baikal reached
But somewhere in Chita we were stuck a bit,
Midnight stood. By the morning I woke up
And he moved with a bucket to look for boiling water.

And next to the composition - below our grade -
He has just arrived on the alternate path:
From fragile carriages with a dog escort
A crowd of prisoners is met by a convoy.

From the wheels - to your knees! Where did they come from?
Really bandits, spies, thieves?
And suddenly, among others - that same Polish!
In the crowd of prisoners I recognized her.

She fell and broke her knee,
And she cried more than in May then.
There were those from German captivity,
Leaving for the Kolyma stage forever.

I was there in my burned gymnast -
Already without shoulder straps - our former captain.
And after them the trophy dogs tore the folds, -
The German order brought them up like that.

We were all given a wagon by state car:
I rode over the goby to raise the red flag,
Polish girl - in the women's zone,
And pan captain - on man’s, in Bamlag.

Winning time - what will it be
It seems to us through the past years?
Here, alas, winners are often judged
But still, they often take without trial ...

May 2006